Десятая жизнь

Ее последние слова стали для меня подобием сигнального гудка, побудившего дар речи вернуться. Все так же глядя ей в лицо, я ровно произнесла:

– Малетта.

Ее улыбка превратилась в довольную, и она делано вздохнула:

– Я была не слишком изобретательна, подбирая новое имя. Малетта, Марта – так или иначе, вы всегда звали меня Матой. Ты и Сонна. Помнишь Сонну? Она ведь погибла из-за тебя.

На миг красивое лицо Марты-Малетты исказила гримаса злобы, но она тут же взяла себя в руки и спокойно продолжила:

– Поэтому мы здесь. Пора платить по счетам, дорогая сестрица.

Я никогда не жаловалась на скудный словарный запас и неумение находить подходящие слова, но сейчас будто онемела. Все происходящее казалось каким-то нереальным, как будто я заснула и видела очередной странный сон.

Подойдя чуть ближе, Малетта смерила меня взглядом с ног до головы и сладко пропела:

– Готова попрощаться с незаслуженной десятой жизнью?

– Отойди от нее! – внезапно произнес Лафотьер, о присутствии которого я почти успела забыть.

Переменившись в лице, Малетта обернулась к нему и буквально зашипела:

– Заткнись! Для тебя у меня приготовлено нечто особенное. Ты будешь подыхать долго и в страшных мучениях, темный маг! – Вновь переведя взгляд на меня, она с прежней улыбкой добавила: – Это так кстати, что ты стала его фамильяром. Истязая его, я буду ослаблять и тебя. Удобно, не находишь?

Удивительно, но ее угрозы возвратили мне самообладание и чувство реальности. А еще разозлили. Что бы там ни было в прошлом, отправляться из-за этого в Немирин сейчас я не собиралась! И Лафотьера убить не позволю. Только я могу над ним издеваться, больше никому не дам!

Сложив руки на груди, я окинула Малетту оценивающим взглядом и осведомилась:

– Где твои уши и хвост?

Мой расчет на то, что такой вопрос выбьет ее из колеи, оказался верен. Она явно рассчитывала, что я начну спрашивать о чем-то более важном, например, о нашем общем прошлом. Но овладевшая ею растерянность долго не продлилась.

– После смерти Сонны мы с тобой не одно столетие изучали возможности совмещения темной магии и силы ликоев, – охотно поделилась она. – Экспериментировали, совершенствовались. Но ты всегда была слишком азартна, импульсивна и не могла долго сидеть на одном месте. Пока я практиковалась и выводила формулу, позволяющую на время принимать внешность обычного человека, ты влипала в аферы и ходила по лезвию ножа в поисках адреналина. Впрочем, в итоге ты все равно мне помогла, и формулу мы вывели вместе. Только существовал нюанс: чтобы эликсир заработал, требовалось пожертвовать частицей эфирной силы, заключенной в кулоне. Мне не было жалко ее использовать, но ты отказалась, так ни разу и не применив теорию на практике. Мы переезжали с места на место и в конце концов остановились в Морегорье – небольшом провинциальном городке, где нас никто не знал. Точнее, не знал меня. О тебе-то все были наслышаны. Я не захотела открывать свою истинную сущность и устроилась работать в библиотеку, выдав себя за обычного человека. Очень удобно. Этот эликсир – одно из самых полезных моих изобретений. Досадно только, что из-за постоянного употребления усилились побочные эффекты, и я больше совсем не могу обращаться.

Похоже, ей уже не требовались мои вопросы, чтобы рассказывать. Сложилось впечатление, что она все последние годы только и ждала этого момента, когда могла бы мне все выложить.

– Я знала о существовании в твоей мастерской подпольной лаборатории, хоть ты и не рассказывала о ней даже мне. Со временем я все-таки сумела пробиться сквозь твою защиту и попасть внутрь, где позаимствовала некоторые ингредиенты. Я всегда была проницательной. Хотя должна признать, в своей никчемной восьмой жизни ты стала подозрительной ко всем, даже ко мне. Нет… в последние дни той жизни ты стала подозрительной особенно по отношению ко мне. Не знаю, где я прокололась. Наверное, все дело в интуиции ликой. Я ловко водила тебя за нос, играя в дружбу, но интуиция заставляла тебя искать подвох. Нужно отдать тебе должное, хоть я всегда была талантливее в технической стороне вопроса, у тебя было отлично развито чутье. Даже силы тебе от рождения досталось больше… огромная несправедливость! Я добивалась всего упорным трудом, а тебе все давалось просто так! – Малетта резко осеклась и, глубоко вдохнув, успокоилась. – Впрочем, это не важно, я отвлеклась. Итак, в последние дни своей восьмой жизни ты стала особенно подозрительной по отношению ко мне. В то время Морегорье сотрясали преступления – сперва редкие, а вскоре все более и более частые. Сначала этому не придавали слишком много значения, а потом заволновались, когда в одну ночь были зверски убиты пятнадцать человек.

Глаза Малетты загорелись – воспоминания о тех днях явно приносили ей удовольствие: