Десятник особой сотни

Дева ладонью схватилась за шею, зажав порез. Из-под пальцев проступила кровь. Дышать тяжело и в глазах темно. Хотела закричать, да вот только хрип вперемешку с кровушкой и вышел. Глазами найти проклятую старуху! А в глазах муть. И только голос старой. И похихикивание.

– Бабушка умная! Бабушка раньше успела!

А из угла голос испугавший бабку.

– Что ж ты натворила, старая! Дьяволица!

Дворовой Фаня выглянул из тени. Кувырок вперед у мелкого вышел коряво, но результат ожидаем. Получившийся кот, довольно приличных размеров, прыгнул не успевшей увернуться бабке на загорбок. Мало того, что впился когтями, так еще и челюсти сомкнул, вгрызаясь в шейные позвонки.

– Изыди! Изыди проклятущий!

Бабка металась по комнате, сшибая все на пути. Едва перевалила порог влазни, сама перевернулась, что дало возможность женкам на подворье наблюдать картину грызни кота с дворовой псиной.

Фух! Едва отбилась от нежити. Бежала со всех ног, роняя кровушку и скуля.

Глава 7

«В России жить могут только русские!»

Умозаключения иностранца

Курск пыхнул пожаром. Не виртуальным, случившимся в умах жителей, а самым настоящим пожаром. Горели терема, избы, сараи, горели купецкие склады и лавки с товаром. Черниговские вои всех подряд грабили и убивали. Горожане пытались затвориться за высокими заборами, в погребах и даже в христианском храме. Куда там? Озверевшие «соседи» по княжествам выбивали двери и рубили, рубили людей, а кого и хватали. Вой стоял вселенский, баб да девок насильничали скопом. Опосля кому повезло выжить, вязали на продажу. Все это началось сразу, как только в крепость вошли победители. Княжий детинец ощетинил свои укрепления остатком боярского ополчения, но победившие войска как не замечают пятна на одежде, не хотели пока замечать последний оплот Изяслава. В сложившейся оргии убийств пробраться в детинец было сложно. Вот и выбирай из трех зол самое малое! То ли в детинец, то ли попытать счастья просочиться за стены павшей крепости естественным образом, что в ситуации повального буйства победителей дает призрачный шанс выбраться целыми, да и детинец по расстоянию ближе чем любые из ворот. И в конце концов, третье то ли. То ли до поры, до времени спрятаться, заныкаться в самом городе, чтоб не нашли. Только вот места сейчас такого не сыскать! Вот и выходит – детинец.

Захват города, создавал такой вселенский гул по всей округе, что ор и стенания теток, обнаруживших мертвую знахарку, с этим гулом ни в какое сравнение не шел, и помимо неразберихи на маленьком пятачке боли в лабиринтах улиц, ничего не дал. Вбежавший в избу Лиходеев застал народ в ступоре и рыданиях. Желана ушла за кромку. За долгие годы жизни в этом мире, ему самому хотелось выть и метаться по городу, ища смерть и награждая ею других.

«Встрепенись! – Прозвучало в мозгах. – Тебе о живых думать нужно. Выберешься, отомстишь».

Да пошел бы ты, Лука!

«Мне идти некуда. Мы с тобой одной веревочкой повязаны. Да и идти мне нечем».

Однако Лука прав. Думать нужно было о живых. Выгнал из избы всех, оставшись один на один с покойницей. Пачкаясь в крови, обнял еще теплое тело, прижав безвольную голову к груди. Прощался, роняя слезы. Почувствовал присутствие кого-то рядом. Оглянулся.

– А, это ты?

Дворовой стоял поодаль, тихо сопел.

– Это бабка ее. Прости, недоглядел.

Лиходеев промолчал. О чем говорить? И так все ясно.

– Хоронить будешь?

Да, не хотелось оставлять тело без присмотра. Поднял на руки, отнес, уложил на кровать.

– Как там тебя? Фаня? Выводи Фаня всех своих домочадцев из избы. Изба теперь для нее крадой будет.

Когда изба запылала языками пламени со всех углов, поклонился ей, чего от себя не ожидал, развернувшись молча пошел убыстряя шаг, не оглядываясь назад, не оглядываясь на прошлую жизнь. Думать нужно о живых…

Улицы города забиты чужим воинством, с гоготом, смехом и шутками развлекавшимся, спускающим пар, страх и неуверенность в завтрашнем дне. Пробирались втроем, он Горазд и Милолика. Воробей утром ушел на стены, да где-то там и затерялся. Лиходеев обернувшись волком, с обострившимся слухом и зрением, в четыре лапы бежал впереди. Дворовые и бездомные собаки попрятались, так что исконный враг всем на свете волкам ему не грозил. Высунув морду в расщелину, пролом в заборе или из кустов, оценивал обстановку. Если пройти было можно, с подвываньем тявкал, по другому, не получалось. Если рискованно, возвращался к своим, показывая тем самым, что пути нет. Потом искал другую возможность обхода. Позади Горазд со шмотками и бронью патрона. Чаще всего подхватив девчонку на руку, великан проносился по свободному отрезку дистанции. Так и шли.