Десятое декабря

Работа работа работа. Дурацкая работа. Так устал от работы.

Спокойной ночи.

(7 сент.)

Перечитал предыдущую запись и должен кое-что прояснить.

От работы не устал. Работа – благо. Я не ненавижу богатых. Я сам хочу стать богатым. А когда у нас наконец появится собственный мост, форели, домик на дереве, ДС и проч., по крайней мере, буду знать, мы сами все заработали, в отличие от тех же Торрини, у которых, как я чувствую, денежки-то семейные.

Сегодня на работе во время ланча был Осенний Толчок. Все, около тысячи человек, спустились во двор. Играло маленькое трио. Кто-то раздал маленькие оранжевые и желтые флажки с буквами ОТ, которые вскоре усеяли почти всю землю. По двору проходит канал, и много идиотов побросало в нее маленькие флажки. Фильтрующее устройство с одной стороны скоро оказалось забито флажками, дворник, у которого из заднего кармана торчало несколько флажков, сердито ходил вокруг фильтра, пытаясь вытолкать из него флажки линейкой.

Как всегда, подавали маленькие плоские сухие сэндвичи. Когда наша группа спустилась во двор, много сэндвичей уже валялись, втоптанные в землю вокруг сервировочного стола.

Присели на бермудскую травку, второпях поели.

Сидел, думал о Еве. Такая она прелесть. Вчера после вечеринки сидела грустила в своей комнате. Спросил, что случилось. Сказала ничего. Но в этюднике цветным карандашом зарисовка – ряд грустных ДС. Видно, что специально рисовала грустных, по морщинам на лице, как у Фу Манчу[22], по которым стекали фонтаны слез, а там, где слезы падали на землю, расцветали цветы. (Заметка на память: поговорить с ней, объяснить, что ничего в этом плохого нет, они вовсе не грустят, на самом деле, учитывая их прежнюю жизнь, они счастливы: они сделали выбор, они довольны и пр.)

Очень трогательная передача на НОР[23] про бангладешскую ДС, отправляющую деньги домой, – теперь ее родители смогли построить хижину. (Заметка на память: найти в сети, загрузить, показать Еве. Сначала сделать апгрейд компьютеру. Он супермедленный. Мало памяти? Может, удалить «Цирковой неудачник»? Акробаты дергаются из-за нехватки памяти + слоны не прыгают = не увлекает.)

Уже почти час, как мы вернулись к работе. В лифте некоторые еще держали в руках маленькие сухие сэндвичи, все мы стояли красномордые, в галстуках, шутили насчет Осеннего Толчка: Мы ходили на Толчок, посетил нас там торчок и т. д., и т. п. Потом смущенное молчание – про себя повторяем то, что сейчас наболтали с таким энтузиазмом, словно претендовали на приз «Самое глупое изречение».

Короткий период, в течение которого все мы исподтишка поднимали глаза к зеркальному потолку кабины, чтобы обозреть свои лысины и т. д., и т. п., посмотреть, как мы выглядели «сверху».

Андерс сказал: Наверное, птицам я кажусь очень странным.

Никто не рассмеялся, все издали звук, как бы заменяющий смех, чтобы Андерс не обиделся: у него недавно умерла мать.

(8 сент.)

Только что вернулся из долгой прогулки по Вудклиффу.

Там повсюду мужчины моего возраста читают, сидя в больших креслах под яркими оранжевыми светильниками. А где мое большое кресло? Оранжевый светильник? Ни тебе большого кресла, ни ярких светильников, ни комнаты, уставленной книгами. Почему репродукции на наших стенах такие жалкие? У нас только одна, со старинными машинами, куплена в «Таргет» и другая – типичный пляж с колесом обозрения «Феррис», купленная на гаражной распродаже. Что мы делаем не так? Где наши дорогие картины в рамах, подписанные художниками? (Заметка на память: подружиться с молодым художником. В дом приходит молодой художник, семья производит на него сильное впечатление, он пишет семейные портреты бесплатно? И все равно – рамы штука дорогая. Может, семейство произвело такое впечатление на художника, что он сам делает рамы, т. е. рама = часть подарка?) В Вудклиффе все роскошно. Красивые клумбы, ночные запахи кедрового грунта, глиссеры на газонах в лунном свете. За большим домом с башнями на углу Лонгфелло + Перди-Вей двор простирается вниз склоном в двести ярдов идеального газона. Там в темноте пятнадцать (я пересчитал) ДС, висят себе безмолвно в белых мантиях в лунном свете. Дух захватывает. Их чуть наклонил ветерок, мантии и волосы (длинные, текучие, черные) – под одинаковым углом. Невероятные цветы (тюльпаны, розы, что-то ярко-оранжевое, что-то на длинных стеблях, собранное в белые гроздья) подрагивают на ветру, издавая бумажный шорох. Изнутри доносятся звуки флейты. Наводит на мысли о древности, о богатых людях тех времен, вот они разбивают великолепные сады, бродят по ним, рассуждают о философии, об изобилии земли, предназначенной для удовольствий, и т. д., и т. п.

Ветер прекращается, все возвращается в вертикальное положение. За газоном – тихие вздохи, неразборчивый гул иностранных слов. Может быть, пожелания спокойной ночи? Может быть, на своем языке говорят: бог ты мой, это называется сильный ветер?

Чуть не подошел поближе, чтобы посмотреть, может, поговорить, но в последнюю минуту остановился: Стой, чужая собственность, плохая идея.