Десятое правило волшебника, или Фантом

Она знала, что не могла находиться то среди звёзд в поле, усыпанном цветами, а в следующее мгновение оказаться в гуще большого сражения верхом на лошади, воюя с иссохшими трупами, и в следующий момент лететь сквозь облака на спине красного дракона. Всё это казалось настоящим, но она знала, что этого не могло быть. В конце концов, драконы никогда не существовали. Это был только миф.

Но если ей действительно были слышны голоса, то слов она разобрать не могла. До неё они доходили по большей части, как бестелесные, грубые звуки, каждый тон которых, мучительно отзывался где-то у неё глубоко внутри.

Она знала только, что в её голове медленным темпом отзывался пульс и при каждом мучительном ударе она чувствовала, что её череп вот-вот расколется от давления изнутри. После временного спада каждого цикла, изнутри начинала медленно подступать тошнота, становившаяся опять относительно незаметной при следующем, ошеломительном мучении давящего удара.

Предприняв попытку открыть глаза, Кэлен не смогла поднять тяжёлые веки. Для этого требовалось больше силы, чем ей удалось найти. Кроме того, она опасалась того, что здесь окажется светло, а она была уверена, что свет поранит её беззащитные глаза, словно длинные иглы, вонзившись в них.

Она чувствовала себя так, будто находилась в подвешенном состоянии, и какая-то непонятная, плотная сила сдавливала её, не давая ей двигаться, пока некая невидимая сила пытала её ритмичным сдавливанием. Отчаянно пытаясь освободиться из объятий, она попыталась согнуть руки, но они слишком одеревенели. Она попробовала пошевелить ногами, или хотя бы согнуть колено, но её ноги были туго обернуты коконом плотной темноты.

Звук, возможно резкое слово, вывел её из апатии, приближая её к краю просыпавшегося понимания, возвращая её из оцепенелого смятения в мир жизни. На сей раз, она осознала, что звуки, доносившиеся до неё, были звуками голосов. Она начала различать отдельные слова.

Она мысленно ухватилась за эти слова, как ниточку к жизни и позволила им вытаскивать её из тёмного дна обморока. Концентрируясь на словах, она ровно дышала, загоняя пульсацию поглубже на дно, тщательно прислушиваясь к каждому слову, пытаясь собрать из них осмысленные понятия. Она разобрала женские голоса и голос мужчины. Грубого мужчины.

Боль от пробуждения, однако, была даже более изматывающей, чем приснившиеся страдания, которые она ощущала, пока находилась без сознания. Действительность по-своему сумела добавить дополнительный аспект к боли, неотвратимому страданию, жестокому мучению, пульсировавшему в её теле.

Пытаясь отвлечься от окружавшей её боли, Кэлен приоткрыла глаза ровно настолько, чтобы выглянуть и осторожно осмотреться. Она находилась в каком-то строении. Оно выглядело как палатка, устроенная из бледно-коричневого холста, но если это действительно была палатка, это была самая большая палатка из всех, которые ей доводилось прежде видеть. На одной из стен висели роскошные ковры, видимо, исполнявшие роль двойных дверей.

Она лежала на толстых шкурах, накинутых поверх какого-то небольшого возвышения над полом, устланным другими шкурами. Лёжа на этих шкурах в горячем, душном воздухе, она была покрыта потом. По крайней мере, она не была укрыта одеялами. Она решила, что, возможно, её бросили сюда, чтобы она не попалась под ноги. Напротив того места, где она лежала, стоял стул с резной спинкой, но на нём никто не сидел.

В помещении было несколько светильников, некоторые из которых стояли на ящиках, а другие висели на цепях. Они мало способствовали тому, чтобы разогнать мрачную атмосферу в палатке, но, по крайней мере, запах горящего масла скрадывал тяжёлое зловоние пота, животных, и навоза. Кэлен с облегчением увидела, что свет не причинил глазам боли, как она боялась.

В тусклом свете, словно привидение, не сумевшее найти свою могилу, вышагивала одна из Сестёр.

Снаружи, сквозь тяжёлый холст и занавешенные коврами стены палатки проникали разнообразные, приглушённые шумы. Казалось, что целый город окружал глухое убежище. Кэлен смогла расслышать бормочущий гул, производимый тысячами людей, вместе со стуком копыт, скрежетом фургонов, рёвом мулов, и металлическим звонрм оружия и доспехов. Где-то в стороне люди выкрикивали приказы, смеялись или ругались, а те, кто находился ближе, разговаривали о чём-то, чего она никак не могла разобрать.

Кэлен знала, как выглядела эта армия. Она мельком видела их издалека, проходя места, где они побывали, и видела тех, кого они мучили, насиловали, и убивали. Ей хотелось никогда не оказаться среди этих дикарей, которыми, как она знала, были эти люди.

Заметив, что Джегань бросил взгляд в её сторону, она притворилась, что по-прежнему находится без сознания, ровно дыша, лёжа совершенно неподвижно и держа глаза почти закрытыми. Очевидно, решив, что она ещё не очнулась, он отвернул свой взгляд обратно на вышагивавшую Сестру Улицию.

— Это не может быть настолько просто,  — настоятельно произнесла Сестра Эрминия, стоявшая возле стола. Она надменно вздёрнула нос.