Десятое правило волшебника, или Фантом

На столе Кэлен смогла разглядеть краешек книги. Сестра Эрминия растопыренными пальцами упирались в кожаный переплет книги.

— Эрминия, — спокойным, почти приятным голосом спросил Джегань, — можешь себе представить, как это интересно — находиться в мыслях Сестры, доставившей мне неприятности, которую я отослал в палатки, чтобы она обслужила там всех моих солдат?

Женщина, побледнев, шагнув назад и упёршись спиной в стену палатки.

— Нет, Ваше Превосходительство.

— Находится там, быть свидетелем их страха? Быть в их мыслях, наблюдая, как они абсолютно беспомощны перед сильными руками, срывающими с них одежду и ощупывающим их тела, как их опрокидывают на голую землю, силой раздвигают им ноги, и на них громоздятся мужчины, для которых они не представляют никакой ценности, кроме как служить средством для небольшого похотливого развлечения? Мужчины, которые не испытывают к ним абсолютно никакого сочувствия, которым нет дела до того, какое мучение они причиняют своим небрежным стремлением удовлетворить своё желание? Ты можешь представить, какое удовлетворение я испытываю, находясь в умах таких досадивших мне Сестёр, быть свидетелем, если можно так выразиться, их заслуженного наказания?

Сестра Эрминия, с расширенными от ужаса глазами, выговорила едва слышно.

— Нет, Ваше Превосходительство.

— Тогда я предлагаю тебе прекратить возражать не потому, что ты так думаешь, а потому, что считаешь, что я хочу услышать именно это. Твой подхалимаж меня не интересует. В моей постели ты можешь льстить мне, если считаешь, что получишь от этого выгоду, которой вовсе и не будет, но здесь мне интересна только правда. Твой спор ради подобострастия успеха нам не даст. Его даст только правда. Если ты имеешь, что сказать, то говори, но прекрати прерывать Улицию, чтобы раскритиковать её мысли только потому, что считаешь, что я хочу это услышать или, скорее рано, чем поздно, опять окажешься в палатках. Ты поняла?

Сестра Эрминия отвела взгляд.

— Да, Ваше Превосходительство.

Джегань перевёл своё внимание на Сестру Улицию, и та, набираясь решимости, вздохнула. Она остановилась. Протянула руку к книге, лежавшей на столе.

— Проблема в том, Ваше Превосходительство, что мы никак не можем подтвердить, верно ли то, что написано внутри копии или нет. Я знаю, что именно этого Вы хотите от нас добиться и, поверьте, мы старались, но, по правде сказать, нам не удалось найти ничего, что могло бы решить проблему.

— Почему так?

— К примеру, если здесь написано «повернуть шкатулки лицевой стороной на север», как мы можем понять, почитав эту фразу, настоящее это указание или ложное? Всё, что нам известно, что если указание поворота на север точно скопировано с оригинальной рукописи, то его не выполнение, как здесь написано, будет решающим или, если это указание искажает истинное, то следование ему окажется роковым. Откуда нам знать? Как бы Вам не хотелось, чтобы мы пришли к какому-то заключения о правдивости книги, исходя лишь из её прочтения, но мы не можем это сделать. Я знаю, что Вам не нужен лживый, но удовлетворяющий Вас ответ на вопрос. И потому я предпочитаю сказать Вам правду.

Джегань подозрительно взглянул на неё.

— Осторожнее, Улиция, виляя хвостом, не переходи границы. Я не в настроении.

Сестра Улиция склонила голову.

— Слушаюсь, Ваше Превосходительство.

Джегань сложил свои здоровенные руки на мощной груди и вернулся к насущному вопросу.

— Итак, ты считаешь, что из-за этого изготовители копий дали нам другой, этот, способ отделить правду от лжи?

— Да, Ваше Превосходительство, — сказала Сестра Улиция, хотя её, видимо, беспокоило, что ему не понравится высказанное ею суждение.

Так как император мог прочитать её мысли, он наверняка точно знал, во что она по-настоящему верила. Кэлен показалось, что Сестра Улиция решила, что лучшим способом не вызвать его гнев будет её честность перед собой. Сестра Улиция была бы никем, не будь она столь умна.

— Ты полагаешь, настоящее объяснение состоит в том, что это не ошибка, но это было сделано умышленно и преднамеренно.

— Да, Ваше Превосходительство. Должен же быть какой-то способ сообщить. Иначе, удача в обращении с книгой оказалась бы делом случая. Шкатулки Одена были изготовлены в качестве противовеса...

Она сделала паузу и быстро глянула в сторону Кэлен. Кэлен держала глаза почти закрытыми, оставив лишь узенькие щели, чтобы та не догадалась о том, что она очнулась. Внимание Сестры Улиции снова вернулось к Джеганю.

— Они должны были учесть что, если когда-нибудь настанет необходимость использовать этот противовес, то это может случиться только в безнадёжной ситуации, и потому им крайне необходимо будет знать, правдива ли книга, иначе они рисковали потерять всё, во что они верили. Чтобы спасти всё то, что для них имело значение, они, в конце концов, воспользовались бы книгой. Если бы те, кто воспользовался противовесом шкатулок, ошиблись относительно копии, то им предстояло потерять не просто лишь свои жизни — они рисковали тем, что весь мир, в котором они жили, исчезнет.