Десятые

– Импорт рыбы и рыбной продукции в прошлом году составил два с половиной миллиарда долларов. Примерно на такую же сумму импортировались томаты. Молочная продукция – на две целых четыре десятых миллиарда. Почти половина из Белоруссии. Двенадцать – из Финляндии, восемь процентов – из Германии… Мы ежегодно импортируем от шестисот до семисот пятидесяти тысяч тонн картофеля. На первом месте в прошлом году был Египет – двадцать три и шесть десятых процента, затем – Белоруссия с двадцати одним и тремя десятыми процента и Китай – немногим больше десяти процентов.

– Так, а как насчет мяса?

Трофим заслушался, утерял бдительность и ухнул в яму… Был бы на «жигулях» – наверняка бы подвеску разбил. Но немецкий внедорожник выдержал, вырвался из западни… Трофим, тихо ругаясь, потыкал кнопочку радио, убегая с той волны, которая отвлекла…

– На ближайшие выходные, – заговорило радио задумчивым мужским баритоном, – намечена акция протеста врачей. Ее проведение согласовано с властями Москвы, местом проведения определена Суворовская площадь. Сейчас мы с коллегами попробуем разобраться, против чего же выступают столичные медики.

– Не только столичные, не только, – торопливо поправил другой голос, стариковский, уже заранее возмущенный.

– Нет уж, – Трофим приостановился, – а то разобьюсь, в натуре.

Эти темы его всегда выводили из себя – за рулем лучше не слушать… Вставил диск с новой песней Александра Скляра, которую слушал на дню по сто раз и не мог наслушаться. Давным-давно ничего дельного не писавший рокер вдруг разродился чуть ли не шедевром.

Стук метронома и размашистый гитарный бой. И – чистый, четкий почти речитатив, а не напев:

Когда война на пороге,

Не вздумай смотреть назад,

Не спрашивай, по ком звонит колокол,

Он звонит по тебе, мой брат.

Трофим выбрался на асфальт, сделал звук громче, втопил газ. И помогал в салоне Скляру во весь голос:

Когда война на пороге,

Неважно – воин, рабочий, поэт,

У всех свое место в Истории,

И лишь предателям места там нет.

Когда война на пороге,

Нам слышен голос заветных времен,

Русские своих не бросают —

                                                это закон.

События на Юго-Востоке, который Трофим упорно называл Юго-Западом (о, как бесились из-за этого недруги!), просто чудесное, фантастическое воссоединение Крыма с Россией уже, кроме всего прочего, дало множество произведений искусства. Сколько прекрасных стихотворений прочитал Трофим за последние месяцы, услышал песен. Наконец-то нытье сменилось бодростью, твердостью. В литературе повеяло новыми двадцатыми годами – элегичность, декаданс вновь сменились ренессансом… И так смешно слушать песни вроде той, что сочинила талантливая вообще-то Ольга Арефьева «На хрена нам война, пошла она на…». Хотя песня эта вроде бы старая, начала девяностых, а ее представляют как написанную именно против нашего участия в создании Новороссии… Макаревич тоже… Не то чтобы он делает что-то абсолютно плохое, но так нелепы его поступки, беспомощны новые песни… Другое нужно сегодня. Другое!..

Впереди синела огоньками заправка. Надо залить литров тридцать.

Автоматически причалил к колонке с цифрой «95», отсчитал нужную сумму денег, вставил пистолет в горловину бака, отнес деньги оператору, а сам в это время думал о другом. Вспомнилось, как покупал этот, ставший уже почти родным, внедорожник.

Около двух лет назад решил поменять машину – тогдашняя, прослужившая почти пять лет, отчетливо давала понять, что устала. Трофим продал ее, подсобрал еще деньжат и отправился на авторынок. Брать нулевочку из салона в тот момент не мог себе позволить – незадолго довольно сильно потратился на дом, на ремонт в квартире, детям купили в зиму обновы, а с роялти за книги, новыми договорами случились перебои…

К тратам он теперь относился легко. Не скупился. Времена, когда приходилось экономить на необходимом, остались в далеком и почти забывшемся прошлом. Так стараешься забыть гадкий, страшный сон. Поначалу, когда сильно стараешься, сон, наоборот, выныривает, предстает во всех отвратительных подробностях, но постепенно возвращается реже и уже не так отчетливо и ярко… Так и с прошлым, преодоленным прошлым.

Трофим, конечно, помнил ту бедность, в которую погрузилась его семья после переезда из гибнущей деревни в город; за переездом последовала смерть отца, развал страны, опустевшие магазины и обесценившиеся деньги. Потом наступила почти нищая юность, хватание за любую работу – за пару лет он побыл и механиком на эстэо (в семнадцать лет бортировал, с помощью лишь монтировки и деревянного бруска, по десятку колес за смену, не считая мелких дел), и могильщиком, грузчиком…