Десятые

Половина шестого. Скоро стемнеет совсем. Надо ехать.

– Пора мне. – Ссадил дочку с колен. – Ты не думай о разных… штуках. Маме помогай, ладно? За братьями присматривай – пацаны, они иногда выходят за рамки. Присмотришь?

– Да, – скупо, как взрослая опытная хозяйка, отозвалась она.

Прощались недолго. Трофим так часто уезжал, что, если бы каждые его проводы превращались в церемонию, на это ушла бы значительная часть жизни. Обнялись, сказали друг другу несколько слов, и Трофим пошел за ворота… Хотел было спросить у Лёси, что это за мама Алины Гуровой, но не стал: «А то заволнуется, зачем я о ней, придется объяснять… Потом. Если нормальный человек, то, может, как-то помочь, а если алкашка – разобраться… При детях истерики устраивать…»

Вышел и увидел Юрку и Димку. Стояли прямо и терпеливо, не касаясь машины, не приваливаясь к ней. Так же, наверное, стояли и их предки, ожидая выхода барина, чтоб о чем-нибудь попросить. И могли простоять много-много часов.

«Что за сравнение?» – рассердился на себя Трофим, широко улыбнулся.

Красивые, в сущности, люди. Особенно глаза… Такие глаза у героев картин Васильева, раннего Глазунова. Большие, выразительные и даже у богатырей, у суровых мужиков с наивинкой, чистые… И здесь, в рязанских деревнях, у многих такие глаза. А уже в райцентре людей с такими глазами почти не встретишь, тем более – в областном городе… Словно в деревнях скрываются остатки какого-то племени, почти вымершего народа… Кто тут жил в древности? Кривичи, вятичи? Надо посмотреть в интернете…

И, разглядывая себя в зеркале, Трофим видел такие же глаза, они передались и его детям. И это его очень радовало: «Продолжается ветвь, не стирается».

– Привет, дорогие! – сказал. – Как жизнь?

Поздоровались за руку, и Юрка начал несмело:

– Говорят, ты, это… народ вербуешь с этими, с фашистами воевать.

– Хо! – Трофим опешил. – Кто это наплел, Сашка, что ли?

– Ну да. Он собирается уже…

– Ну человек!.. Никого я не вербую. Я гуманитарку везу на Донбасс. Одежду, продукты…

– Да это понятно… Ты нас возьми, мы тоже хотим, – сказал Юрка, и Димка жалобно протянул:

– Возьми-и… пигодимся.

«Уж тебя-то куда?» – про себя усмехнулся Трофим.

Димка был самым молодым из трех местных парней, но и самым хилым, увечным каким-то. Подволакивал ногу, дрожал, говорил невнятно. То ли с рождения такой, то ли случилось с ним что… Впрочем, нездоровье не было препятствием для питья при первой возможности, драк то с Сашкой, то с Юркой.

– Милые мои, давайте так. – И Трофим повторил то же, что говорил недавно Сашке.

Парни кивали, но видно было, что готовы прямо сейчас забраться в машину и отправиться с Трофимом.

– …Готовьтесь, потренируйтесь, ладно? Просто так, такими, туда нельзя. Там война, парни.

– Да мы сможем.

– Мы не т-тусы! – расправил узкие плечи Димка.

– Я знаю, знаю. Но не могу сейчас взять. – Трофим решил поиграть: – Мне там, – мотнул головой вверх, – разрешение получить надо. Рассказать про вас… Это же не просто так: сел и поехал. Там дело серьезное.

– Точно расскажешь? Не забудешь?

– Ну, Юрок, обижаешь. Конечно…

Парни вроде бы поверили, успокоились. Настроились ждать решения наверху.

Когда Трофим уже сел в машину, в окошко стукнул Юрка; Трофим опустил стекло.

– Эт самое, неудобно… мы по прошлым должны… – замямлил Юрка. – Не мог бы одолжить еще… сколько считаешь возможным…

– У меня пенся пятого! – сунулся Димка. – Отда-ам.

– На бухло? – строго спросил Трофим, хотя вопрос этот был, по сути, бессмысленным.

– Не-не, на хавчик! Завтра автолавка как раз.

Трофим хотел сказать: «Мне Сашка говорил, когда брал взаймы». Не стал – лишний повод им для вражды. Достал деньги. Протянул тысячу. Попросил:

– Не бухайте, парни. Вот вернусь, привезу закуски хорошей, бутылку нормальной водки. И посидим.

– О, это правильно! Спасибо, Трош!

– Да не за что…

Почти смерклось, лишь на западе, на самом краешке неба, еще оставалась багряная полоска заката… Трофим осторожно пробирался по проселку к асфальту. Слушал радио. Интервью с кем-то как раз, как нарочно, о сельском хозяйстве.

– Анатолий Прокопьевич, – спрашивал корреспондент, – что из продуктов питания у нас доморощенное, а что привозное? И сколько денег мы отдаем чужому фермеру?

– В среднем в год Россия импортирует продовольственных товаров на сумму тридцать – сорок миллиардов долларов. По прошлому году примерно одиннадцать миллиардов составил импорт того, что мы по климатическим условиям не можем выращивать у себя. Это кофе, чай, какао, пальмовое масло, бананы, виноград, абрикосы и так далее… Плюс еще на один миллиард Россия импортировала яблоки и груши. Сорок процентов импорта составила Польша, по десять процентов – Аргентина и Бельгия, восемь процентов – Китай…

– Что еще мы завозим?