Деспот (СИ)

— Нет, не жду. Ты не я и для тебя влюбиться в секретаршу-минетчицу за несколько дней — что-то из сферы фантастики.

— Все-то ты за меня додумала и решила.

— Чего ты хочешь от меня? К чему весь этот цирк?

— Да что мне с тобой разговаривать, — Мирон хмыкает и в следующую секунду перекидывает меня на плечо.

— Я буду кричать!

— Кричи.

И я кричу. И бью кулаками его по пояснице и крепкому заду.

— Вот же сука, — спускает на ноги и заламывает руки, развернув к себе спиной. — Виталий!

— Отпусти! Я не буду твоей женой!

— А тебя никто и не спрашивает.

Из-за угла выбегает Виталий и недоуменно смотрит то на Мирона, то на меня, беснующуюся в попытках вырваться.

— Заткни ей рот!

— Да вашу Машу, Мирон Львович!

— Бегом!

— Помогите! Убивают! Полиция!

Виталий умело заталкивает в мой ройт платок. Фиксирует тряпочный кляп галстуком, туго стянув его на голове. Мне жутко. Как я могла так опрометчиво сдать свои чувства жестокому изуверу, которого моя влюбленность швырнула на новый вираж одержимости.

— Что тут происходит?! — Виталий зло взирает на Мирона, и тот, связав руки мне за спиной галстуком, вновь закидывает меня на плечо.

— Я думаю, что у меня в крови есть кавказкие корни, — отвечает он и шагает мимо растерянного водителя.

— Чо? — восклицает он и тут же поправляется. — Что?

— Невесту краду самым наглым образом.

Я в отчаянии мычу и поднимаю лицо на Виталия. Жду, когда он вмешается и отобьет в честном бою меня от безумца, но он чешет затылок, вскинув густые брови, вздыхает и следует за Мироном.

— Это варварство, — изрекает он.

— Ага, — непринужденно отвечает Мирон и похлопывает меня по попе, — но с некоторыми девицами иначе не выходит. Да, Софушка?

Нахрена я связалась с чокнутым мужиком? И почему он не может меня отпустить, ведь нет в нем ко мне любви?

— Вы удивляете, Мирон Львович, — Виталий открывает дверцу машины.

— Да, я такой. Сам от себя в шоке, — закидывает меня в салон и ныряет за мной с горящими безумием глазами, — но как же это увлекательно, черт возьми.

Мычу, пинаюсь и вырываюсь из объятий хохочущего Мирона. Я передумала! Я не влюблена! Ни капельки!

— Домой? — Виталий садится за руль.

— К родителям, — Мирон рывком прижимает к себе. — Обрадуем стариков.

Замираю, и изнутри покрываюсь инеем страха. Нет. Шутки шутками, а это уже не смешно.

— О, чего затихла, Софушка? — с ласковым ехидством шепчет Мирон. — Испугалась? Ну, не переживай. Я же буду рядом.

Глава 30. Карты не врут

Мирон вытягивает из моего рта обслюнявленный платок и улыбается. Неужели он не понимает, что творит дикую дичь? Когда на кухне он говорил, что его нельзя дразнить, потому что он человек мстительный, то ему стоило предупредить, что мстить он будет через свадьбу.

— Ты совершаешь ошибку, — судорожно шепчу я. — Поиграли и хватит. Серьезно, Мирон. Услышь меня.

Машина подъезжает к кованым воротам, тихо шурша по асфальту. Мы за МКАДом посреди жуткой березовой рощи. Нет, возможно, днем здесь очень красиво и романтично, но не ночью в компании с заведенным до предела мужчиной.

— Ты, главное, будь собой, Софушка. Мои родители чувствуют притворство за версту.

— Мирон. Твои родители не будут мне рады.

Из будки у ворот выходит приземистый, широкоплечий мужчина в черной форме и тяжелых ботинках. Виталий тушит фары, и охранник подсвечивает фонарем номер. Поднимает мрачный взгляд и кивает.

— Мы, что, в тюрьму какую-то приехали? — нервно хихикаю я.

Охранник возвращается в будку, и ворота медленно отворяются. Машина трогается с места, и меня потряхивает от паники.

— Виталий, — шепчу я. — Скажите своему боссу, что он сошел с ума.

— От любви? — уточняет он и хитро смотрит в зеркало заднего вида. — Мирон Львович, Софья просила передать, что вы сошли с ума.

— Да какая же это любовь? — охаю я и, всплеснув рукой на Мирона, клокочу. — Он, что, меня любит? Нет!

— Так, ладно, — он мнет платок в руках и тянется ко мне. — Рот открой.

— Все! Я молчу! — неуклюже отползаю от Мирона. — И руки развяжи. Что у тебя за нездоровая тяга к связыванию?

— Ты молчишь или как?

— Молчу.

— Вот и молчи.

Сумасшедший. Это уже не заигрывания и совращение влюбленной секретарши, а… Да я даже не знаю, как назвать сложившеюся абсурдную ситуацию. Как ему в голову пришло привезти меня домой к родителям?

Машина паркуется у крыльца белого особняка: панорамные окна, мраморная широкая лестница с массивными перилами, терраса с балюстрадами, а вокруг стриженный газон и каменные вазоны с цветущими кустами. Если это и тюрьма, то очень пафосная.

Мирон развязывает мои руки, и я обиженно тру запястья, глядя на него:

— Может, не надо?

— Выпрыгивай.

Да к черту. Если ему так хочется, то я, конечно, познакомлюсь с его родителями. Пусть посмотрят, к чему привело их воспитание. Выползаю из машины, и к Мирону по ступеням бежит полная пожилая седовласая женщина в темном строгом платье и милом белом переднике:

— Мирон! Ты ли это?

— Я, — он позволяет себя обнять и вежливо просит, — разбуди маму с папой.

— Бегу, мой золотой, — семенит к крыльцу, а потом оглядывается на меня. — Бегу!

— Беги, Анна, — приказывает Мирон, и женщинами с охами скрывается за двойными дверями.