Деспот (СИ)

— Так я беременна или нет?

— Вероятно, а если нет, то будешь в самое ближайшее время. Мы обязательно осчастливим моих и твоих родителей внуком. А потом еще одним, и еще. Я хочу минимум трех детей. Жаль, конечно, что близнецы только по женской линии случаются, я бы не отказался сразу от двух карапузов.

— Ну… — мама слабо улыбается. — У моей бабушки была сестра-двойняшка.

— Что?! — обескураженно охаю я.

— Это очень грустная история, Софа, — мама печально улыбается. — Она рано умерла. Война, голод. Она тяжело болела. Мне самой о ней рассказали, когда я была тобой беременна и все ждали и надеялись на двойню.

— Стоп, — я бью ладошкой по столу, — какова вероятность, что моего брата или сестру украли в роддоме, а?

— Ты была одна.

— Точно?

— Точно.

— Богдан и Савелий, — воодушевленно заявлет Мирон.

Я, мама и папа обескураженно смотрим на него.

— Мне нравится, — кивает мама.

— Но гадалка нагадала одного, — напоминает папа.

— А будет двое, — безапелляционно заявляет Мирон и повторяет. — Богдан и Савелий Корольковы.

— А если девочки? — мама допивает остывший чай.

— Аглая и Бажена.

— Красиво, — опять соглашается мама.

— Мое мнение тут учитывается? — вмешиваюсь в тихий разговор.

— Да, Софушка, учитывается, — Мирон переводит на меня взор. — Твои предложения?

Судорожно думаю над именами, но ничего лучше предложенных мне в голову не приходит. И я раньше не задумывалась о потенциальных детях и как их назову.

— Па? — решаю просить помощи у того, кто так же растерян, как и я.

— У меня прадеда Савелием звали, — он пожимает плечами и продолжает наставительно рассуждать. — Хорошее имя. А Богдан — божий дар. Тоже нравится. Я бы Аглаю заменил…

— Нет, Аглая мне нравится, — качаю головой.

— Но будут пацаны, — папа пожимает плечами, — предчувствие.

— Аналогично, — кивает Мирона.

— Предлагаю выпить за пацанов, — папа решительно смотрит в глаза Мирона.

— Поддерживаю.

Папа встает и подходит к холодильнику, из которого достает непочатую бутылку водки. Мама вскакивает и начинает суетиться с рюмками, закусками: режет ветчину, огурчики, помидорчики, накладывает в розетку маринованных опят.

— Вздрогнем, — папа и Мирон чокаются и опрокидывают в себя первые рюмки.

Мирон накалывает на вилку маленький грибочек и с большим аппетитом раскусывает его. Вот сижу рядом с ним и до меня так и не доходит, что я за ним замужем. Да и как осознать этот момент, к которому я точно не была готова, когда согласилась работать секретаршей в начале недели.

— Ты любишь мою дочь? — запальчиво и пьяно спрашивает папа после четвертой рюмки и часового допроса, кто Мирон по жизни.

Сейчас он отрицательно мотнет головой. Глаза у него темные и злые. Лицо напряженно и на переносице глубокая морщина.

— Люблю, — рявкает он и твердо кивает.

Роняю тарелку, которая со звоном разлетается на осколки. Мама выбегает из кухни и возвращается с веником и совком, а я сажусь за стол. Ноги не держат.

— Это правильно, — папа подливает водки в рюмки, — без любви семьи не построить.

— Один взгляд, — Мирон опирается локтем о стол и взмахивает кистью, — и все. Пропал.

И тут из меня вырываются всхлипы и горячие слезы. Прячу лицо в ладонях, сотрясаясь в тихих рыданиях.

— Это она от счастья, — Мирон притягивает к себе и резонно уточняет, — от счастья, да?

Киваю и утыкаюсь мокрым лицом в его грудь. Бесконечно любимую грудь.

— Ну, разве у меня был шанс спастись?

— Вот и выпьем за это, — мама отставляет веник и стучит о столешницу пустой чистую рюмку. — За любовь.

Папа настороженно смотрит на нее, но не ропщет. Повод и правда серьезный — дочь выскочила замуж и как тут не выпить?

— Венчание, — мама решительно отставляет пустую рюмку.

— Через неделю, — также уверенно и воинствующе отвечает Мирон.

— Сказать, честно, — папа подпирает лицо рукой, — я растерян. Я с Зиной год возился. Она все носом крутила.

— Сейчас наговоришь всяких глупостей, — мама отмахивается и возвращается к осколкам. — Я не крутила носом, я хотела закончить институт, а ты меня отвлекал! Меня чуть не отчислили из-за твоих свиданок.

— Я придерживаюсь позиции — пришел, увидел, победил, — Мирон пожимает плечами. — Я, вот, увидел Софушку и победил. Безоговорочно.

Хвастун, но я не буду оспаривать свое поражение.

— Это, конечно, странно, — мама выбрасывает осколки в урну под раковиной, — Софья не подпускала к себе мальчиков. Сторонилась их и игнорировала их знаки внимания.

— Да не было никаких знаков внимания никогда, — я отстраняюсь от Мирона и подхватываю пальцами аппетитный маринованный огурчик.

— А конфеты, шоколадки от одноклассников, когда они захаживали к тебе? — папа сводит брови вместе.

— Так они по делу захаживали, — я недоуменно смотрю в лицо отца, — я им контрольные решала, с домашкой помогала, а они мне конфетами платили.

— Ну-ну, — папа усмехается и переводит взгляд на заинтересованного Мирона, — сидят на кухне, она про тангенсы-котангенсы вещает, а рядом пацан — красный, как помидор, шоколадку так нерешительно ей придвигает и говорит ей, какая она умная.

— Так я и правда была умная.

— Но не в плане амурных дел, — мама садится за стол.