Десталинизация. От У. Черчилля до Д. Медведева

Однако проходившие весь 1952 год «зачистки» в Грузии судьбы Берии не коснулись, его даже избрали в Президиум (аналог Политбюро) ЦК на 19-м съезде партии в октябре 1952 года. Но можно представить на каких «нервах» был весь 1952 год Л. Берия. Он с большой вероятностью мог «сыграть в Ежова», — непредсказуемый Сталин мог, очищая очередной раз себя и партию, «повесить» на него «всех собак», как когда-то на Ежова, и сделать его «козлом отпущения». Скорее всего, это состояние обеспокоенности и страха толкнуло его на довольно отчаянный смелый шаг — ускорить кончину Сталина.

Следует обратить внимание на следующий факт — с сентября 1950 года, после судилища и казни русских управленцев, Сталин публично не появлялся и до 22 декабря, судя по журналу посетителей, очень мало принимал посетителей; то есть — он по какой-то причине замкнулся в себе и уже мало участвовал в управлении государством. Фактически за него и от его имени страной управляла группа космополитов-заговорщиков. С 9 января 1951 года и до лета Сталин опять замкнулся и активизировался только в июле в связи с делом Абакумова, но потом проявлял слабую активность вплоть до февраля 1952 года. Это можно объяснить двумя причинами:

Во-первых, Сталин в этот период много размышлял над ошибками К. Маркса и реформой марксизма, пытался создать более адекватную действительности теорию (важность этой работы кратко определяет его известная фраза «Без теории нам смерть!»), некоторые слабые достижения в этой теме Сталин изложил в своей последней работе «Экономические проблемы социализма в СССР», изданной в феврале 1952 года.

Во-вторых, Сталину было уже за 70 лет, и в ходе своей тяжелой и сверхнапряженной жизни он здорово поизносился, в одной тяжелейшей войне можно считать один год за пять; к тому же Сталин продолжал много курить, пил вино, продолжал много работать и мало отдыхать, и точно не лучшим образом на его здоровье повлияли сильные стрессы последних лет — его сильные расстройства в связи болезненным проигрышем в истории с Израилем, да и масштабная несправедливая расправа над русскими управленцами и генералами не могла не отразиться на его совести, нервах и здоровье. Поэтому неудивительно, что с 1950 года у него начались серьёзные проблемы со здоровьем, он зачастил к врачам, хотя свои проблемы здоровья не афишировал, скрывал, как строжайшую государственную тайну. Но для его ближайшего окружения это не было тайной, в 1951 году они обратили внимание, что Сталин стал терять память, забывать, повторяться.

Теперь, когда Сталин был озабочен своим здоровьем и окружен опекой врачей, то он вспомнил случай трехлетней давности — тревожные «сигналы» врача Тимашук по поводу неправильного лечения А. Жданова, и чем это закончилось. Сталин понимал, что врачи способны убить и без ядов, неправильным лечением, и не придерешься, всё закончится невнятной высоконаучной полемикой специалистов. И тем более он осознавал эту возможность, если это по его указанию А. Жданова «залечили» лучшие светила советской медицины. А теперь подобное оружие могли применить и против него. Обеспокоенный Сталин решил устроить профилактический «шорох» среди врачей, шугануть их на всякий случай, чтобы боялись что-либо плохое задумать.

«В августе 1948 года, за два дня до смерти Жданова, Лидия Тимашук написала письмо, в котором утверждала, что Жданова лечили, игнорируя показания его кардиограммы о наличии инфаркта миокарда». Это письмо глава госбезопасности Абакумов направил 30 августа 1948 года Сталину, а Сталин на этом донесении написал — «В архив», то есть — «под сукно». И пролежало оно так три года, пока не приключилась неприятная история с Израилем и пока не впал в немилость Абакумов», — отметили в своём исследовании Торбеев Г.И. и Свечников П.Г. («Сталин Правда и вымыслы», 2006 г.). Кстати, Л. Тимашук указала всего на двух врачей неевреев, русских — Виноградова и Егорова.

И теперь, в 1951 году, по указанию Сталина на лечащих некогда Жданова врачей было заведено «дело». На следствии профессор Виноградов объяснял неправильную диагностику недомогания Жданова: «Мы не послушали Тимашук (которая утверждала, что у Жданова инфаркт миокарда). 31 августа 1948 года, стремясь выбить из рук врача Тимашук её основной козырь — электрокардиографические данные, я провел заочный консилиум с участием профессоров Зеленина, Этингера и Незлина, которые дали нужное мне заключение».

Мы наблюдаем оригинальную ситуацию, которую описывает профессор Виноградов: научным, электрокардиографическим данным он противопоставил суммарное мнение авторитетных профессоров, которые оказались евреями. И как показал факт смерти Жданова и последующие разбирательства — электрокардиографический прибор показывал правду, а три авторитета при поддержке четвертого — грубо ошиблись.