Детдом

Отмотав за ночь полтора десятка километров, переплыв широкую салму, и отыскав самый высокий гребень, он осторожно залез на хлыст, оставшийся от погибшей в результате низового пожара ели. Так нашел место, где брал его мобильный телефон. Ему пришло два сообщения. Первое было от Олега: «Кай, опасность. Алекс – старый знакомый. Звукорежиссер Юрий – националист.» Прочитав это сообщение, Кай довольно оскалился. Спасибо, Олег, кое-что становится ясным. Как любой нормальный зверь, Кай любил старых врагов, привычки которых более-менее известны. Второе сообщение прислала Антонина: «Где ты, Кай? Схожу с ума.»

Сберегая заряд, Кай не стал отвечать Олегу. Олег верит в силы воспитанника и все поймет. Хватаясь за самое человеческое, что сумел отыскать в себе, он не смог позвонить, но отправил Антонине сообщение:

«Ты нужна мне, как лес, как море, как небо.»

Светило солнце. Внезапный крупный дождь на мгновение повис в воздухе, как множество нитей хрустальных бус. С треском осыпался на листья и рассмеялся. Промокший Кай слез с мертвого дерева и побежал изо всех сил.

* * *

– Вита-алик? – припоминая, сказала Настя. – Здра-авствуй, Вита-алик!

Виталий стоял на пороге без тапок, в полосатых носках и футболке с видом Московского кремля. Смотрелся он потерянно. В глазах – разочарование и, пожалуй, непонятный испуг.

– Я к Тосе пришла, поговорить, – объяснила Настя и вежливо добавила. – Можно?

– Можно, – Виталик посторонился и пропустил Настю в маленькую прихожую, посередине которой, подошвами друг к другу, лежали огромные уличные мужские ботинки. Насте показалось, что перед ее приходом они играли в ладушки. Она засмеялась.

– А Тоника нет, – сказал Виталик и сморщил нос.

– А где же она? И когда вернется? – спросила Настя.

– Она уехала. И я не знаю, куда… Она мне ничего не сказала!

– Ага, – промолвила Настя и внимательнее посмотрела на молодого человека. Большие ноги Виталика в полосатых носках показались ей трогательными. – Значит, тебя тоже бросили.

– Почему? – глупо спросил Виталик, а потом уточнил свой вопрос. – А кого еще?

– Меня, конечно, – Настя пожала круглыми плечами, сбросила уличные туфли и босиком прошла в комнату. – Кай тоже уехал. И мальчики-музыканты, для которых я рисовала песни. Их певица Ольга одичала, как кошка, которая ушла от хозяев жить на чердак. А тетя Анджа и Олег сидят на дереве, как птицы осенью, и глядят в разные стороны. Но видно, что и они скоро – улетят… Таких, как мы с тобой, всегда бросают. И это правильно.

– А почему? – Виталик не сумел быть оригинальным, но сумел слабо улыбнуться. Видение странных и пугающе красивых родителей Антонины, отчужденно сидящих на ветках большого дерева в ожидании отлета и болтающих ногами, позабавило его.

– Как почему? – удивилась Настя. – Потому что им время – лететь. Или бежать, плыть, догонять, искать и все такое. А другим – время оставаться. Ты разве не знал, что Тося – такая?

– Наверное, не знал, – сказал Виталик и снова закручинился.

Насте захотелось развлечь и утешить его. Она огляделась в поисках карандашей и бумаги, но, разумеется, их не обнаружила. Ни Виталик, ни Антонина не умели рисовать и ничего не писали. В сумке, которую Настя оставила в прихожей, был небольшой блокнот и даже карандаш, но идти за ней было лень.

Настя вытянула опухающие от ходьбы ноги и сказала: