Детдом

– Я не могу знать наверняка, но думаю, что там вообще никакого аффекта не было, – откликнулась Анжелика. – После нашего выхода на сцену Алекс все просчитал и понял, что та дальнейшая дорога, которая вырисовывается для него в будущем, его не привлекает ни в каком варианте. И решил уйти резко и красиво. Разумеется, сообразуясь со своими, флибустьерскими по сути, понятиями. Он ведь тоже много лет искал эти сокровища. И отправляясь на Белое море, психологически все поставил на эту карту… Я говорила Олегу, что от самых духовно оформленных сокровищ нельзя ждать добра так же, как и от простого пиратского сундука с золотыми монетами. Нужно быть таким бескорыстным любителем истории, как ты, Олежка, или уж совсем асоциальным Маугли, как Кай, чтобы много лет жить выживать рядом с древними кладами. Здесь, в лесу, и Алекс, и Варсонофий проиграли окончательно и бесповоротно… И, несмотря ни на что, я лично рада, что эта многолетняя история закончилась…

– Ну, а мне все равно жалко, что этот ваш крест сгорел, – заявила Светка. – И я столько лет про него слышала, да так и не увидала…

– Да. Нет! – громко сказала Ольга.

– Поясни, девочка, что ты имеешь в виду, – ласково попросила Лена.

Вместо ответа Ольга сунула руку за пазуху и медленно вытащила оттуда довольно большой предмет, похожий на три перекрещенные между собой школьные линейки, украшенные каким-то закопченным орнаментом.

Все три женщины одинаково вытаращили глаза. Олег рывком вскочил на ноги и громко зашипел от боли. Мусульманин Амаршан по виду остался совершенно равнодушным к явлению древней святыни.

– Как?! – наконец выговорила Светка. – Как он у тебя оказался?

– Да, – сказала Ольга. – Варсонофий выкинул его в окно, в кусты, а сам вылезти уже не сумел. Рясой, наверное, за что-то зацепился. Или от дыма задохнулся.

Олег между тем внимательно рассматривал крест, не обращая внимания на ожоги, вертел его в чутких пальцах профессионала.

– Чуть-чуть только обгорел, вот здесь, внизу, – наконец сказал он. – Вот тут эмаль потрескалась. Но это, скорее всего, раньше. И здесь два камешка выпали. Это может, раньше, а может, и сейчас, от удара. Ольга, ты помнишь, куда он упал-то? Вы там никто не топчитесь. Я потом посмотрю, глядишь, камешки и найдутся…

* * *

Кай лежал на спине, плотно сжав губы. По его лицу, как тени облаков по холмам, бродили мысли. Антонина спросила о них уже несколько раз и теперь сочла возможным обидеться и замолчать. Обида была не очень настоящей, потому что молчать с Каем было легче всего. Все остальное с ним казалось почти невозможным.

Варсонофий пришел в себя и явно умирал. Все, кроме Кая и Антонины, находились возле него и достаточно бестолково пытались облегчить его страдания.

– Ты слышал, Варсонофий спас-таки этот ваш передающийся по наследству крест, – сказала Антонина. – Теперь он у Ольги, твоей сестры. А что дальше?

– Разве это важно? – спросили глаза Кая в то время, как губы его остались неподвижными.

– Конечно, важно! – рассердилась Антонина. – Вон, люди погибли. Что же это – просто так, что ли?

– Ты, пока шла от них ко мне, раздавила полтора десятка муравьев, – все так же молча, взглядом ответил Кай. – Просто так?

– Да ну тебя! – девушка махнула большой рукой, и прохладное дуновение воздуха достигло горячего лица Кая, донеся до его чутких ноздрей запах Антонины. – Ты такой же блажной, как мои родители. Сравнил тоже – люди и муравьи!

Она наклонилась к лежащему и с самым независимым видом поцеловала плотно сжатые губы Кая. Кай, наконец-то разомкнув губы, осторожно ответил на поцелуй и улыбнулся.

– Ничего не бывает просто так, – сказал он. – И муравьи, и крест, и твоя дорога ко мне. Нам можно не думать об этом. Так устроено без нас.

– А если я хочу – думать?! – Антонина упрямо выпятила губу.

– Тогда думай, пожалуйста, – покладисто сказал Кай.

Потом в его глазах появился вполне латиноамериканский призыв. Антонина прекрасно поняла его «сделанность», но не смогла не ответить.

– Тебе вредно, – для порядка сказала она.

– Полезно, – возразил Кай.

И девушка снова склонилась над ним, потому что в конце концов жизнь всегда торжествует над смертью.

* * *

– Видите, он мечется, волнуется о чем-то, надо ему что-то сказать или сделать, чтобы он успокоился! – Лена, сжимая и разжимая кулаки, присела рядом с лежащим на земле Варсонофием, пытаясь что-то угадать по его невнятному бормотанию.

Ольга, сидевшая на земле с другой стороны, молча обмывала лицо умирающего монашка и подносила ему кружку с водой. Время от времени Варсонофий делал глоток и продолжал метаться на своем жестком ложе. Варсонофию уже показали спасенный им крест Ефросинии и громко объяснили, что святыня практически не пострадала от пожара. Сообщили, что Кай выжил, а бандит Алекс, наоборот, погиб.

– Я думаю, что он волнуется потому, что боится умереть без совершения нужных церковных обрядов, – предположила Анжелика. – Мы так и не узнали, кто он такой – монах, священник, еще кто-то. Но уж верующим-то человеком Варсонофий наверняка всегда был и остается…