Детдомовские рассказы

— И что с того! — неосторожно воскликнула Светлана Анатольевна. — Этому твоему начальству всю жизнь денег не хватает! Так и норовит заглянуть в чужой карман

— Геньги, геньги! — заклекотал снова Мишка. — Вагми, Ватоливна!

— Ничего я у тебя не возьму! — взорвалась она. — Сказала же — нет у меня никакого шнурка! И уйди! Не мешай!

Мишка опасливо отбежал в сторону и натолкнулся на Зинаиду.

— А шёл бы ты, дорогой, со своим «гынь–гынь» к логопедам! — грозно нахмурила та брови и рывком отодвинула докучливого мальчишку в сторону.

— Логопеды у нас народ занятой, — недобро усмехнулась Светлана Анатольевна, — с детьми работать им некогда.

— И точно! — обрадовалась Зинаида неожиданно возникшему взаимопониманию. — Сегодня с утра только и заняты тем, что объявление к педсовету цветочками да вензелёчками разрисовывают.

Согретые общим чувством, женщины примирительно помолчали.

— Ты бери, глупая, пример со сменщицы своей молодой, да ранней, — вновь вернулась к разговору Зинаида и ласково прикоснулась перебинтованным пальцем к руке Светланы Анатольевны. — Ведь вот всего чуть она у нас поработала, а уже и категория первая, и премии самые большие, и тобой, дурой старой, походя помыкает. А всё почему?

— Почему? — наивно расширила глаза Светлана Анатольевна.

— А потому! — поучающе передразнила Зинаида. — Ласковое телятко двух маток сосёт. Всегда знает, когда, как и, главное — с чем подойти к начальству. Не то что ты!

— А мне противно быть телятком. Я всё–таки ещё человек, — неуверенно, словно сомневаясь в собственных словах, произнесла Светлана Анатольевна.

— Ой–ой, ты Девственницу–то Орлеанскую кончай из себя корчить! — уже не сдерживаясь, почти вскричала Зинаида. — Деньги сдаёшь или нет?

— Ватоливна, на, на! — вынырнул откуда–то сбоку со своей протянутой рукой Мишка.

— Да что ты пристал ко мне, как банный лист! — чуть не плача, обрушилась на него Светлана Анатольевна. — Избавлюсь я от тебя с твоими шнурками и талисманами когда–нибудь или нет!

Мишка в испуге отскочил от неё и, не удержавшись на ногах, спиною навалился на зеркальный шкаф. Угрожающе всколыхнулось неплотно закреплённое зеркало. И Светлана Анатольевна невольно поморщилась, увидев в нём своё отражение: на бледном испуганном лице бессмысленно моргали маленькие подпухшие глазки, в жалкой попытке улыбнуться кривились тонкие губы. «Экое мерзопакостное зрелище!» — съязвила она своему отражению и ухватила Мишку за стиснутую в кулак руку, чтобы спешно отойти с ним подальше от зловещего зеркала.

— Так, всё, хватит! — нашла, наконец, в себе силы для твёрдого ответа Светлана Анатольевна. — Никакие начальственные юбилеи я оплачивать не стану. Нет у меня на это денег!

— Так и передать? — угрожающе тряхнула перебинтованным пальцем Зинаида. — Смотри, не пожалеть бы потом!

С грохотом захлопнулась за нею дверь. Жалобно зазвенели на игровом столе игрушечные чашечки из кукольного сервиза. Светлана Анатольевна обвела угасшим взором притихших своих детей.

— Ватоливна, — воспользовалась наступившей, наконец, тишиной всезнающая Соня, — у тебя нет денег, а у Мишки есть деньги для тебя.

Мишка высвободил из руки Светланы Анатольевны стиснутые свои пальцы и разжал их. На маленькой розовой ладони тускло поблёскивал «ночной» его подарок, чёрный дырявый пятак образца 1979 года

— На, Ватоливна, геньги. Вагми! Тебе!

— О, Господи! — запоздало охнула Светлана Анатольевна и зажмурила глаза.

Она почувствовала себя бесконечно усталой. Хотелось сесть и ни о чём не думать Дотянувшись рукою до кресла, она тяжело опустилась в него.

Дверь в группу вновь с шумом распахнулась. Стоящая на пороге Зинаида перебинтованным пальцем ткнула в Мишкину сторону.

— У него мать умерла. Сегодня ночью. Ты не знала? От сердечного приступа. Допилась! — выпалила она с жаром и захлопнула за собой дверь.

Светлана Анатольевна торопливо встала с кресла и вновь опустилась в него. Зачем–то придвинула к себе детский стульчик и тут же с грохотом отбросила его назад. Всё ещё не поднимая глаз на Мишку, она привлекла его к себе, но продолжала молчать.

— Сейчас, Миша, сейчас, родной, — глухо проговорила, наконец, она и неловкими пальцами принялась развязывать тесёмку, стягивавшую в пучок волосы на её затылке.

Изящно сплетенная из ярких ниток тоненькая тесёмка, подарок дочки к Рождеству, была украшена бисерным шитьём и крошечными разноцветными блёстками. Светлана Анатольевна продела её в дырку на пятаке и узлом завязала на Мишкиной шее, рядом с нательным крестиком.

— Носи, Миша, талисман, — сказала она и замолчала на миг, чтоб успокоить своё дыхание. — Помни про маму. Это — важнее всего.

Последние слова она произнесла уже скорее для себя, обняв ребёнка и уткнувшись губами в тёплый его затылок. Мишка два–три раза шумно вздохнул и, закрыв глаза, успокоенно склонил голову на плечо Светланы Анатольевны.

Леденец на палочке

Учебный год в детском доме начался. Молодые воспитательницы в спешке составляли списки своих детей и жалостливо разглядывали только что прибывших трёхлетних новичков.