Детектив для уютной осени

– Хорошо, я передам. – И заинтересовалась: – Что у вас в руках?

– Это? – Комиссаров показал тетрадный листок. – Нашел у себя в бумагах. Письмо от Бирюковой. Когда ее утвердили на роль, она прислала мне свои соображения по трактовке. Теперь это уже история. Жалко выбросить, да не знаю, кому отдать.

– Позвольте мне посмотреть?

– Пожалуйста. – Комиссаров отдал листок.

Едва взглянув на него, Лионелла увидела вопросительный знак вместо галочки над буквой «Й».

– Это точно ее почерк?

– Разумеется. Не думаю, что Надежда Ефимовна пользовалась услугами секретаря.

Глава 24 Без доказательств

Лионелла отпустила водителя и сама села за руль. Максим Стрешнев занял заднее сиденье джипа. Свернув на Рублевское шоссе, Лионелла прибавила скорости. Пробок не было, через пятнадцать минут они въехали в Москву.

До Мосфильмовской улицы осталось всего несколько километров.

– Думаешь, правильно делаем? – спросил Стрешнев.

– А что еще остается? – Лионелла смотрела на дорогу перед собой. – Фильм нужно снимать?

– Нужно.

– Ты же не простишь себе, если возьмут другого актера. Когда еще тебя пригласит Комиссаров?

– Никогда.

– Вот видишь…

– И что делать дальше? – выглянул Максим, положив на переднее сиденье подбородок.

– Думаю, выход есть. Нужно думать.

– Это не ответ.

– Ты хочешь разом получить ответы на все вопросы?

– Только на один: как спасти свою задницу.

– Жизнь подскажет, – заметила Лионелла.

– Подобная философия меня не спасет.

– Тебе нужно пересидеть какое-то время. А там будет видно.

– И все-таки зря мы поехали…

– Давай повернем обратно.

– Нет! – зло выкрикнул Стрешнев. – Никогда себе не прощу, если не снимусь в этом фильме.

– Я говорю о том же. И кстати, – она сделала паузу, – будь любезен – злись только на себя. Так будет логичнее.

– Прости, – виновато проговорил Максим. – Ты не думай… Я очень благодарен и тебе, и Кириллу. А почему Ольшанский зовет тебя Машкой?

– Не догадываешься?

– В прошлом вас что-то связывало.

– Дело не в этом. Лионелла Баландовская – псевдоним, но со временем он стал моим именем.

– При рождении тебя назвали Марией?

– Именно так написано в моем свидетельстве о рождении.

– Не знаешь, когда хоронят Бирюкову? – неожиданно спросил Стрешнев.

Лионелла покачала головой:

– Не знаю. И пожалуй, на похороны я не пойду.

– Вроде нехорошо…

– Знаешь, о чем я сейчас думаю?… – И, не дожидаясь ответа, Лионелла продолжила: – Муж Бирюковой нашел в ее комнате томик Шекспира, в нем была записка. Сначала я подумала, что записка адресована Бирюковой, но вчера увидела ее почерк и поняла, что записку написала она. Кому? Вот вопрос!

– Жду в своей комнате, когда приедем в гостиницу… Это важно… – тихо сказал Стрешнев.

– Что? – Лионелла резко обернулась.

Он прикрикнул:

– Смотри на дорогу!

Она перевела взгляд на дорогу, но при этом с силой вцепилась в руль:

– Что это значит?!

– Тихо…

– Что это значит? – овладев собой, повторила Лионелла.

– Только то, что записку Бирюкова писала мне. Сунула в руки еще в лесу, после окончания съемок, когда садилась в машину.

– Вас что-то связывает?

– Ей было шестьдесят, – напомнил Максим.

– И все-таки?

– Три последних фильма. По какой-то случайности мы оба в них снимались.

– Значит, только профессиональная дружба?

– Возможно, доверие. Бирюкова сказала, что ей страшно.

– Раньше или в тот самый день?

– Во время съемок в лесу.

– Что-нибудь объяснила?

– Нет. Нам помешал Комиссаров. Он словно нарочно отвел ее в сторону.

– Нарочно? – удивилась Лионелла.

– По крайней мере, мне так показалось. После чего, уже садясь в машину, Надежда Ефимовна сунула мне записку.

– Прости, Максим, но я должна спросить…

– Спрашивай.

– Как эта записка оказалась в книге?

– Ты не поверишь… Я сам ее туда положил.

– Зачем?

– От нечего делать. Пока ждал, вертел томик в руках.

– Значит…

– Когда ты заглянула в комнату Бирюковой…

– Ты встал за штору, – трагическим шепотом закончила Лионелла. – Ее убил ты?

– Останови машину! – Максим схватился за ручку двери.

– Брось…

– Останови, или я выпрыгну!

– Прошу тебя, давай разберемся! – На всякий случай Лионелла сбросила скорость. – Это был всего лишь вопрос.

– Я не убивал! Дураком был, что поперся к старухе ночью!

– То есть ты пришел…

– Но Бирюковой в комнате не было. Дверь открыта, я вошел в комнату, взял в руки книгу… В общем, решил дождаться. Когда ты постучала, я спрятался за штору.

– Зачем?

– Не хотел, чтобы говорили, что между мной и Бирюковой что-нибудь есть.

– Как же ты понял, что в дверь стучу я?

– Никак. Ты потом сама всем рассказывала.

– И ты сразу ушел?

– Был очень рад, что унес ноги.

– Больше ничего?

– Что же еще? Утром мы с тобой нашли ее мертвой.

– Почему Бирюкова написала про гостиницу?

– Если ты помнишь, никто из нас не знал, куда нас везут. Она была в полной уверенности, что ночевать будем в гостинице.

– Да-да… – Лионелла замолчала, потом сказала мягко, с долей иронии: – Тебе не приходило в голову, что Бирюкова все наврала?

– Хочешь сказать…

– Ты ей нравился. Я много раз замечала, как она на тебя смотрит.

– Да ну! Шестидесятилетняя тетка?

– Это тебе кажется, что в шестьдесят лет жизнь закончилась. Она так не думала.

– Даже говорить об этом не хочу!