Детектив и политика 1990 №4(8)

А позиция на бильярде сложилась отвратительная. "Десятка" стояла вплотную к губке угловой лузы, а биток откатился к противоположному короткому борту. Мало того, что из такого положения "десятка" просто не забивалась — дело было не в том. Практически любой вариант удара Денисова мог так изменить расположение шаров, что Юрик однозначно получал крупный шанс на победу. В любой другой ситуации Денисов бы не стал рисковать, а просто отдал бы пять очков в виде штрафа, легонько коснувшись кием битка. Однако сейчас это означало проигрыш: Юрику тех самых пяти очков до семидесяти одного как раз и не хватало. Зрители молчали — кто нервно, кто злорадно, в зависимости от сделанных ставок. Я кубик что-то громко шептал Гансу, Но смолк под угрюмым взглядом Валентина.

Денисов не спеша помазал мелом наклейку кия, потом стер ладонью и снова помазал. Теоретически он знал, что следует делать. Но удар требовался ювелирный. Даже у Денисова такие удары получались не всякий раз. Но сегодня у него все должно выходить, как ему хочется. Денисов еще раз прочертил взглядом предполагаемый путь битка и прицелился. В тишине бильярдной удар прозвучал звонко и отрывисто. Закрученный биток пролетел по сукну, глухо ткнулся в длинный борт, тут же легко коснулся "десятки", а затем, продолжая ломаную кривую, рикошетируя от бортов, вернулся почти в точку удара. "Десятка" же, приняв вращательное движение битка, плавно отошла от лузы и встала на короткий борт. Оба шара теперь стояли практически на одной прямой у противоположных концов бильярда. Денисов выдохнул и фальшиво сказал:

— Вот черт, не лезет в лузу. Не хочет!

Обычная холодноватая усмешка скривила губы Валентина, но Денисов понимал, что тот взволнован. Валентин наслаждался спектаклем, мастерски разыгранным на зеленом сукне. С нескрываемой, жадной завистью смотрели на Денисова Ганс и Якубик. Только Чива — прозевавший или просто не понявший смысла происшедшего, равнодушно хлопал красноватыми веками без ресниц. Но Денисову было плевать на Чиву. Лишь настоящие знатоки могли оценить красоту и тактический замысел этого удара.

Теперь уже Юрик должен был сильно думать, и при всем желании Денисов не смог бы подсказать ему выход. Дальше все случилось, как и было должно. Нечеткий удар Юрика выкатил оба шара к центру, и Денисов завершил партию эффектным абриколем от борта в середину.

Юрик спокойно положил кий и достал из толстого бумажника деньги.

— Не повезло, — сказал он без сожаления. — Может, еще раз?

Денисов ждал этого предложения, поэтому нарочито вяло пожал плечами.

— Не знаю, что сказать. Вообще-то у меня сегодня есть кое-какие дела…

— Я удваиваю. На штуку пойдешь? — тон Юрика сделался почти категорическим, и Денисов понял, что как следует его зацепил.

Денисов улыбнулся и впервые с начала игры жестко взглянул в глаза партнеру.

— Отвечаю! — сказал Денисов.

Играть кончили лишь спустя час после официального закрытия бильярдной. В общей сложности Денисов вынул у Юрика почти три тысячи. Тот был заметно огорчен, но отнюдь не потерянной суммой, а проигранными партиями. Юрик тоже любил бильярд по-настоящему.

Буфет, разумеется, уже не работал, но Денисов щедро оплатил буфетчице Алефтине сверхурочные и выставил пару коньяка. Юрик пить не стал. Едва пригубив стакан, поднялся.

— Надеюсь, мы еще сыграем? Я в столице буду через пару месяцев. Где тебя найти?

— У бильярда, сынок, — влез Чива, успевший высосать свою порцию и мгновенно захмелеть. — У бильярда его всегда и найдешь.

— Хорошо, — Юрик коротко наклонил голову, потом оглядел компанию и внятно сказал — вроде бы только для Чивы, а на самом деле для всех:

— Я не сынок. Счастливо!

Чива сообразил, что лучше в данном случае не возражать. Он попытался исправить свою ошибку извиняющимся хихиканьем и первым полез было жать руку Юрику, но тот только брезгливо смерил его взглядом.

— Много их развелось, сопливых, — изображая из себя мудрого старика, прокомментировал Чива, когда убедился, что Юрик ушел насовсем. — Скажи, Седой: как сопливый, так сразу лезет в короли. Да, Валентин, скажи?

Но никто не собирался ему отвечать. Чива давно уже был на закате, хотя все еще не желал примириться с этим. Выпив, он жаждал общения, но понимал, что не прогоняют его лишь из жалости. В конце концов после одной-двух попыток влезть в разговор Чива затих и просто угодливо моргал глазками, сосредоточив внимание лишь на том, чтобы не оказаться обойденным, когда будут разливать выпивку.