Детектив и политика 1990 №4(8)

— Понимаю, — тренер сочувственно подвигал ушами. — В этом возрасте все они бешеные. Но Павел ваш неплохой мальчишка, способный. Работает от души. Натура в человеке всегда видна в деле. Да вы не расстраивайтесь. Плохого с ним не случится. Побегает немного, остынет и появится.

— Да, да, — сказал Денисов. — Если он сюда придет, вы уж, пожалуйста…

— Это ясно, — тренер снова поморщил лоб. — Я и ребят предупрежу… Эй, Крапивин! Глубже приседай, глубже. А захват выше к плечу делай. Я же тебе показывал!

— Я пойду, — вздохнул Денисов. — До свидания.

— До свидания. Вы не переживайте, все будет нормально… Вот сейчас правильно, Крапивин. Умеешь, когда хочешь. Повтори еще пару раз, потом поменяйтесь…

Час или два Денисов без надежды бродил по дворам. Домой пришел усталый, вконец опустошенный. Завалился на диван, не снимая башмаков, но тут же был словно подброшен очередным телефонным звонком.

— Да! Да!

— Это я, — замкнутым голосом сказал Пашка.

— Паша! Ты где?

— Тут… у приятеля.

— Слушай, Павел, нам с тобой надо поговорить.

Пауза.

— Зачем? — спросил Пашка.

— Мне кажется, нужно кое-что выяснить. Расставить все на свои места.

— Какие места? — не понимал или притворялся Пашка.

— Ты приходи, и мы поговорим, — Денисов старался, чтобы голос его звучал спокойно и убедительно, только что-то не слишком хорошо получалось. — По телефону многого не объяснишь.

— А чего объяснять-то, — грубо сказал Пашка. — Все и так понятно. Ты же мне все время врал. "На киностудии работаю". А ты сам такой же, как они. Все время врал. Не пойду я к тебе.

— Паша! Паша! Нам обязательно надо поговорить. Я тебе все объясню, ты же просто ничего не понимаешь, — волнуясь, зачастил в трубку Денисов. — Приходи сейчас, немедленно, ты же не знаешь ничего!

— Не приду! — Пашка бросил трубку.

Денисов еще с минуту тупо слушал короткие гудки, ощущая, как накатывает отчаяние. Он не знал, что делать дальше. И снова звонок. Пашка?!

— Алло, Седой, — сказал знакомый уже вежливый голос. Впрочем, теперь уже совсем не вежливый. — Есть изменения. Должен тебя огорчить. При подсчете произошла ошибка. С тебя, оказывается, не двадцать пять кусков, а сорок. Ты меня слушаешь?

— Ты что, свихнулся? — от наглости собеседника Денисов даже растерялся. — Ты по какому курсу считаешь? Да там за все про все и на три куска не потянет.

— Это кому как, — возразил голос. — По-твоему — три, по-моему — сорок. Только мой счет вернее, как ты можешь догадаться. Спорить тут не приходится: я — хозяин, мне и виднее.

— Хозяин! — иронически сказал Денисов, но собеседнику плевать было на его иронию.

— Впрочем, у тебя остается право выбора. Можешь отдать вещи. Тогда платить почти не надо. Разве что за моральный ущерб моим ребятам. Все по справедливости.

— Не получишь ни копейки, — объявил Денисов. — Еще один твой звонок, и я в контору пойду.

— Иди, — разрешил голос. — Своими руками своего сына к хозяину и оформишь, если считаешь, что в тайге климат ему на пользу. Кстати, чуть не забыл. Есть еще одно изменение. Пашку ты тоже пока не увидишь. Он в одном месте посидит. До тех пор, пока ты не рассчитаешься. Ему там будет хорошо. А будешь дергаться — ему отзовется. Напоминаю: на все дела тебе осталось два дня. Успевай. Все, будь здоров!

— Ах ты!.. — заскрежетал Денисов в умолкшую трубку.

Ясно было, почему этот Егор так обнаглел. Они вытянули из Пашки, что сумка с вещами пропала. Денисов не знал, как теперь быть. К кому идти, что делать.

Он схватил записную книжку и принялся лихорадочно листать. Фамилии, имена, телефоны — все не то. Вот! Если уж этот не сумеет помочь…

Торопясь, накрутил номер. Гудок. Гудок. Слава богу, сняли наконец трубку.

— Виталий Иванович? Это я, Георгий. Что-то давно не виделись. Ты куда пропал?

— А, Георгий! Рад тебя слышать. Дела, старик. Но я не забываю. В субботу собираюсь в Дом архитектора. Ты будешь?

— Конечно.

— Вот и ладно. Там поболтаем. Извини, старик: у меня тут народ…

— Виталий, у меня к тебе дело. Очень важное. Я тебя редко о чем просил, ты знаешь, — заторопился Денисов.

— Ты попозже мне можешь перезвонить? У меня тут…

— Пять минут, Виталий, я в двух словах. Сын у меня пропал, понимаешь… Да не пропал. Дружки его где-то спрятали, шпана, бандюги. Что делать, Виталий, к кому идти? У тебя, я знаю, в эмвэдэ концы какие-то есть…

— Подожди, подожди. Я ничего не понял. Говорю тебе: попозже перезвони. Через полчаса. У меня тут люди…

Эти полчаса Денисов просидел у телефона не сводя с него глаз. А когда позвонил снова, писклявый голосок секретарши сообщил, что Виталий Иванович уехал и сегодня уже не вернется.

Денисов — в который раз за день — швырнул трубку и несколько минут бессильно ругался грязными словами. Может быть, Виталий действительно уехал по делам, но Денисов сейчас никому не верил. Его заботы никому не нужны, и сам он никому не нужен со своими заботами. Не было больше никакого выхода. Вернее, оставался всего один, последний.

В дежурке отделения милиции было прохладно и неожиданно пусто. Лейтенант с красной повязкой на рукаве заполнял какой-то длиннющий бланк с множеством полочек-позиций.