Детектив и политика 1991 №2

Считая, что он еще не готов выполнить свое предназначение, Хасан некоторое время путешествовал под видом проповедника каирского халифа. В поисках подходящего места для осуществления своих планов он проделал путь от Алеппо до Багдада. Затем дорога привела его в Персию, где он продолжал привлекать на свою сторону людей, экзальтированно внимавших его проповедям, которые все еще в значительной степени основывались на доктрине египетских исмаилитов. Находя особенно восприимчивого к своему влиянию фанатика (фидаи), Хасан приказывал ему оставаться на месте и вербовать новых последователей. Эти группки стали питательной средой для формирования "смертников", отбиравшихся из числа самых многообещающих неофитов. Таким образом, уже через несколько месяцев после возвращения Хасана на родину там возникли своего рода маленькие центры подготовки, созданные по образцу каирского "Жилища Просвещения".

Во время одного из путешествий доверенный помощник Хасана — некий Хуссейн Кахини — сообщил ему, что округ, где находится крепость Аламут[14], — идеальное место для прозелитизма. Большинство местных жителей охотно воспринимали идеи исмаилитов; единственным препятствием был наместник Али Махди, считавший багдадского халифа своим духовным и светским повелителем. Первые неофиты были изгнаны из округа. Но не прошло и нескольких месяцев, как среди населения оказалось так много исмаилитов, что наместнику пришлось позволить изгнанникам вернуться. Тем не менее Хасан не собирался выжидать. Будущий владелец Аламута решил пойти на хитрость: он предложил наместнику три тысячи золотых за "клочок земли, который можно окружить бычьей шкурой". Махди согласился на сделку. Хасан нарезал шкуру на тончайшие ремни, соединил их и окружил ими замок Аламут. Когда наместник отказался выполнить условия сделки, Хасан показал ему приказ, подписанный высокопоставленным чиновником сельджукских правителей Персии, из которого следовало, что замок должен быть продан ему, Хасану ибн Сабаху, за три тысячи золотых монет. Чиновник оказался тайным последователем будущего "Горного старца".

В 1090 году Хасан осуществил следующий этап своего плана: атаковал и наголову разбил войско управляющего провинцией эмира и объединил население окружающих областей в дисциплинированное и преданное ему сообщество тружеников и воинов. Не прошло и двух недель, как подосланный Хасаном убийца вонзил нож в сердце визиря Низама-уль-Мулька, и есть серьезные основания полагать, что султан Мелик-шах, осмелившийся послать на Аламут войска, умер от яда. Обуревавшая Хасана жажда мести сделала его бывшего однокашника первой жертвой царства террора, а со смертью Мелик-шаха все государство раскололось на враждующие друг с другом фракции, и длительное время только асасины могли обеспечить его целостность. Менее чем за десять лет они стали хозяевами всего персидского Ирака и многих укреплений по всей империи. Они добились этого, используя те средства, которые представлялись им наиболее подходящими: набеги и сражения, засады и отравленный кинжал. Ортодоксальные мусульманские лидеры периодически отлучали последователей секты, но никакого эффекта это не давало.

Теперь лояльность исмаилитов была перенесена с египетского халифа на "Горного старца", внушавшего страх каждому властелину в этой части Азии, включая вождей крестоносцев. "Презирая усталость, опасности и пытки, всецело повинуясь воле великого магистра, асасины с радостью отдают свою жизнь либо для защиты его персоны, либо при исполнении вынесенного им смертного приговора. Когда правоверному указывают жертву, он, облаченный в белые одежды и подпоясанный красным поясом — цвета невинности и крови, — идет выполнять приказ, и его не страшат ни расстояния, ни опасности. Найдя искомого человека, он ждет благоприятного момента, и в конце концов его кинжал почти всегда достигает цели".

Ричарда Львиное Сердце однажды обвинили в том, что он попросил "Властителя Горы" убить Конрада Монферратского[15]. Вот как это было выполнено: "Двое убийц, принявших крещение, расположились у него за спиной; казалось, они усердно молятся. Дождавшись подходящего момента, они нанесли ему удары кинжалами, после чего один из них спрятался в церкви. Однако, услышав, что принца унесли еще живого, он бросился за ним и нанес последний удар кинжалом — а затем без единого стона испустил дух под самыми изощренными пытками". В мировой истории есть не очень много примеров такого абсолютного повиновения.