Детектив и политика 1991 №3(13)

— Не было никакого водителя. Абсолютно никого. И дверцы машины заперты, он поставил ее на ручной тормоз. Вонючий мерзавец. — Питер редко использовал такие сильные выражения. — Еще один человек ехал сзади меня, и мы вдвоем пытались столкнуть этот "ягуар", но абсолютно бесполезно. Нам пришлось делать объезд в несколько миль, он ехал первым и вовсе не спешил… у него новая машина, и он боялся ее поцарапать.

— Какая неудача, — сказал я совсем некстати.

— Неудача! — в отчаянии воскликнул он, чуть не плача. — Это больше чем неудача, это… это ужасно. Я не могу себе позволить… я нуждаюсь в деньгах… — Он замолчал, несколько раз сглотнул, глубоко вздохнул. — Нам приходится много платить по закладной, — продолжал он, — я и не знал, что дети могут стоить так дорого. И жене пришлось оставить работу. Мы не предполагали… мы не рассчитывали иметь ребенка так скоро.

Я живо вспомнил новое небольшое бунгало с дешевым голубым линолеумом, терракотовые половики домашней работы, голые стены и минимум мебели. И у него машина, и теперь еще траты на ребенка, я понял, что потеря десяти гиней гонорара за скачки для семьи катастрофа.

В тот день он не участвовал в других заездах и провел его, слоняясь возле весовой, чтобы быть на глазах у тренеров, если вдруг спешно понадобится замена. Он обводил всех взглядом отчаявшегося охотника, и я чувствовал, что один этот взгляд отпугнул бы меня, будь я тренером. Только после пятого заезда он уехал, безработный и несчастный, и у каждого тренера, встретившего его, осталось впечатление, что с ним не все в порядке.

Я видел, как он брел к автостоянке, и волна раздражения окатила меня. Почему он не мог сделать хорошую мину при плохой игре, обратить свое несчастье в шутку? И почему он не оставил себе запас времени на всякие дорожные неожиданности, если опоздание стоило ему так дорого? И что за мрачные совпадения, которым надо было случиться дважды в одну неделю? — размышлял я.

Джеймс Эксминстер, улыбаясь представил меня владельцу лошади, с которой я участвовал в заезде. Мы обменялись обычными, ни к чему не обязывающими фразами. Третья на этой неделе лошадь Эксминстера, с которой я работал, средних лет, не подающий надежд скакун, сонно трусила, по кругу. Я уже сумел оценить хитрость и ловкость постановки дела у Эксминстера. Его лошади были хорошо вышколены и красиво снаряжены, в экипировке никогда не появлялось ничего случайного или второсортного. Об успехе и процветании говорил каждый чепрак с яркими инициалами, каждая высшего качества уздечка, каждая щетка, каждая бадья, каждая коновязь.

На двух предыдущих скачках я работал с его лошадьми из второго состава, тогда как Пип Пэнкхерст занял свое обычное место на лучших лошадях. Но скачки в четверг были мои, потому что Пип не мог участвовать из-за веса.

Когда Пип узнал, что я работаю на некоторых лошадях из той же конюшни, он с ободряющей улыбкой посоветовал:

— Около шестидесяти пяти килограммов — и лошадь ваша. Если больше шестидесяти пяти, не стоит и пытаться.

Я всю неделю почти ничего не ел и не пил и ухитрился сохранять нужный вес, ниже шестидесяти трех килограммов, что при моем росте требовало большого напряжения, но при добром расположении Пипа вышло очень удачно.

Джеймс Эксминстер сказал:

— Вначале надо держаться где-то в середине, после третьего препятствия смотрите, чтобы они не слишком обошли вас, держитесь за четвертым. Лошади нужно время, чтобы набрать максимальную скорость. Постарайтесь идти за лидером, а там увидите, что можно сделать. Эта лошадь — великолепный прыгун, но она быстро выдыхается.

Раньше он никогда не давал мне таких детальных инструкций. Я почувствовал дрожь возбуждения. Наконец я работал с лошадью, тренер которой не удивится, если она выиграет.

Я буквально следовал его указаниям и подошел к последнему препятствию вровень с двумя другими лошадьми, я поощрял старого скакуна со всей решительностью, на какую был способен. Он ответил зигзагообразным взлетом, который позволил ему еще в воздухе оставить позади других лошадей, и мы приземлились на добрых два корпуса впереди них. Я услышал стук копыт о доски препятствия, когда другие лошади слегка ударялись о них, и в глубине души надеялся, что они запнутся и потратят время на приземление. Эксминстер был прав, старый скакун не особенно спешил. Я дал ему обрести равновесие после прыжка и направил прямо к финишному столбу. Едва ли я вообще использовал хлыст, сосредоточившись на том, чтобы сидеть спокойно и не мешать ему; он весело продолжал дистанцию, и у нас еще оставалось полкорпуса, когда мы прошли финишный столб. Прекрасный момент.

— Хорошо, — бросил Эксминстер, будто это само собой разумелось. Победы были так привычны, что ничего не значили для него.

Владелец был в восторге.

— Здорово! Здорово! — повторял он, обращаясь сразу к лошади, Эксминстеру и ко мне. — Я никогда не думал, что он сможет, Джеймс, даже когда последовал вашему совету и нанял его.

Я быстро взглянул на Эксминстера. Его пронзительные глаза насмешливо разглядывали меня.

— Хотите работу? — спросил он. — Регулярную, вторым после Пипа.