Детектив и политика 1991 №5

Впечатление такое, что тут все оголтелые оптимисты. Человек без улыбки тут был бы странен, как прохожий без штанов. Все поголовно улыбаются. Я уже упомянул об этом, теперь остановлюсь подробнее.

Запомнилось: рейс Вашингтон — Москва, уже объявлена посадка, к дверям аэропорта подогнан широченный автобус с подвижным тамбуром, и пассажиры, в основном мои любимые соотечественники, валом валят к выходу. Можно бы, конечно, и не спешить, но это иностранцы пусть не спешат. А у нас в крови: в любой очереди лучше быть первым, даже в той, где ничего не дают.

В числе прочих возвращается домой хоккейная команда. Какие у рыцарей ледовой площадки медали, не знаю — а вот чемоданы здоровенные. Что вполне логично: здесь не Иркутск и не Хабаровск, сюда летают не за медалями. Ребята вошли в автобус, и, естественно, где вошли, там и сели. Гора чемоданов буквально завалила проход.

И тут же — молоденькая стюардесса. С улыбкой, по-английски: прошу пройти вперед. Даже если парни не знают языка, то уж жест точно понятен.

Тем не менее сидят, как сидели. Места у двери ключевые, жаль упускать. И багаж ворочать неохота.

Стюардесса вновь указывает на чемоданы, и вновь с улыбкой. Но и парни упорны — никакого шевеления.

И вот форменная девчонка начинает сама оттаскивать с прохода здоровенные чемоданы. Ладно бы только волочила — так ведь еще и улыбается! Через силу, через обиду — но улыбается!

Может, как раз улыбка и подействовала, парни нехотя взялись за багаж.

Американцев учат улыбаться с детства. И это не школа лицемерия — это уроки оптимизма. Того самого, что в большом дефиците у нас.

А ведь качество жизни в стране впрямую зависит от запасов оптимизма.

Американец, встретив на пути завал, сразу начинает думать, как его устранить. Ну а мы принимаемся искать виноватого. В результате каждый получает свое: американец — свободную дорогу, мы с вами — возможность обругать начальника или соседа.

Сегодня у нас человек, который не твердит без конца, что страна погибла, смотрится просто дураком. Америка нец же в любой ситуации деловит, подтянут и нацелен на успех. Улыбка — лишь фирменный знак потенциального победителя.

Кроме того, врачи утверждают, что улыбка освобождает мышцы лица от напряжения, а кожу от будущих морщин. Может, поэтому в Штатах так мало старческих лиц: здешние пенсионеры на редкость моложавы…

* * *

У американцев детская реакция на юмор, всегда готовы расхохотаться. Здесь ценят только остроумных ораторов. Говорят, Рейгану Америка прощала все именно за его шуточки.

На конференции во Флориде я выступил весело, и сразу же оказалось, что у меня полно друзей. Американцы гостеприимны фантастически: лишь одну ночь мне удалось переночевать в гостинице.

С хозяевами везло все время. Один раз — особенно. Выяснилось, что глава семьи занимается в правительстве штата малым бизнесом, то есть как раз тем, что меня интересовало, пожалуй, больше всего.

Потом в Москве я спрашивал многих приятелей, сколько, по их мнению, в США малых предприятий. Ответы были разные: от ста тысяч до пяти миллионов. Ошибались все — в Америке восемнадцать миллионов малых предприятий! Именно столько. Три миллиона фермеров кормят США, да еще и нам немало перепадает: четверть века покупаем у них зерно и разное прочее. Остальные пятнадцать миллионов малых предприятий располагаются в городах, городках и у дорог. Рамки малого бизнеса вот какие: не больше пятнадцати наемных работников, не больше трех миллионов годового дохода.

В Штатах малый бизнес на каждом шагу. Бензоколонка — малое предприятие. Закусочная у дороги — тоже. И типография в маленьком городке. И за рулем фургона, развозящего молоко, сидит малый бизнесмен. И в газетном киоске маячит предприниматель. И машины ремонтирует независимая фирма, папа и сын. И гостиничка на двадцать мест относится к этому роду деятельности. И кафе знаменитой фирмы "Макдональдс" тоже вполне может оказаться малым предприятием: компания огромна, обороты миллиардные, но эта конкретная кафешка, работая в системе, тем не менее сохраняет финансовую суверенность — и прибыль в карман хозяину, и убыток ему на шею.

Восемнадцать миллионов малых предприятий — становой хребет Америки, ее страховой фонд, киль под днищем, незыблемый фундамент всех ее небоскребов. Форд может разориться, Рокфеллер, упаси Бог, пойдет по миру — но на месте провала тут же выстрелят вверх три-четыре крепких жизнеспособных ростка. Малый бизнес — постоянно действующая школа бизнеса большого, где конкурс первых учеников на открывающиеся вакансии жесток, но справедлив. Восемнадцать миллионов претендентов на успех гарантируют американскую экономику от всех случайностей.

У нас вот все набросились на Артема Тарасова, от журналистов до генерального прокурора. Но в Артеме Тарасове если и есть что плохого, так то, что он такой один. А наши блюстители равной нищеты, вместо того чтобы приписать к столь яркой единице пять-шесть нолей, норовят саму единицу перечертить в ноль.

Впрочем, теперь уже, пожалуй, не получится. И у нас малый бизнес поднимается на ноги. А этот дубок покрепче топора…