Детектив и политика 1991 №5

— Вам предстоит встретиться с этими людьми. Их фотографии могут спасти вам жизнь. Несколько месяцев назад один из наших агентов должен был войти в контакт с неким гаитянином. Он знал только его имя — фото у нас не было. Под видом нужного человека на встречу явился тонтон-макут. С тех пор нашего агента никто не видел.

Обнадеживающая история…

— Ну а ваш фотограф — он был поосторожнее?

В глазах американца блеснул насмешливый огонек. Взяв из досье еще один снимок, он протянул его Малько. Тот нахмурился: на снимке был изображен пастор в темном костюме строгого покроя и с Библией в руке. На щеках у него играл здоровый румянец. Из-за очков в роговой оправе он казался старше.

— Пастор Джон Райли, — пояснил Стоун, — Работает на Гаити уже четыре года. Почти святой, если судить по ценности переданной им информации. Одержим фотографией.

Малько едва сдержал свое возмущение:

— Это настоящий пастор?

— Гм, ну скажем, это человек глубоко верующий. При встрече с ним сошлитесь на меня. Вы найдете его на «Радио-Пакс», независимой гаитянской радиостанции, которой мы немного помогаем материально.

Малько было хорошо известно бескорыстие ЦРУ…

— А что у вас там на «Радио-Пакс» — база ПВО? — иронически спросил он.

Рекс Стоун предпочел не отвечать. Этот австрийский принц был неисправим! Ничего святого.

Он выпустил сигарный дым и сказал:

— Вы неплохо действовали в Аммане. Но на Гаити ситуация еще более деликатная. Н-да, одних посылают на Луну, а вот вас — прямиком в средневековье. Да еще и к неграм!

Малько не был расистом — эта миссия беспокоила его по другим причинам. Настало время объясниться:

— Вы хотите, чтобы я открыл на Гаити филиал Армии Спасения для безработных агентов?

Лицо Рекса Стоуна вновь приняло серьезное выражение. Он откинулся на спинку кресла и жестко сказал:

— Пора наконец покончить с семейством Дювалье. Сейчас самый подходящий момент: «папа Док» мертв, а его сын — пустое место. Если все пройдет хорошо, то через несколько месяцев Гаити освободится от дювальеристской клики, и никто не будет об этом жалеть. Вы ведь знаете, каковы были методы Дювалье, чтобы удержаться у власти?

Малько знал и потому не испытывал симпатии к старому чернокожему тирану и его дебильным и свирепым тонтон-макутам.

Стоун начал что-то чертить на лежащем перед ним листе бумаги. Потом поднял голову:

— Четырнадцать лет «папа Док» плевал нам в лицо: обращался с нашими послами, как с дерьмом, и тянул из нас деньги. Он даже прибегал к шантажу: однажды, для того чтобы выудить у нас еще денег, объявил, будто дал согласие на открытие в Порт-о-Пренсе посольства Польши — под тем предлогом, что двести лет тому назад служившие во французских войсках поляки перешли на сторону восставших рабов. Теперь потомки этих поляков продают гаитянам мачете, с которыми те маршируют на парадах!

Он сделал паузу — словно для того, чтобы дать своему собеседнику возможность осознать всю глубину этой вопиющей несправедливости, — потом продолжил:

— Мы должны вмешаться — иначе Гаити окажется под властью коммунистов: сторонников Дювалье уничтожат, и на смену им придут кубинцы. С шестьдесят восьмого года на острове существует ОПГК — Объединенная партия гаитянских коммунистов. В один прекрасный день она может захватить власть. Надо их опередить.

Малько выслушал эту тираду скептически:

— Но разве режим не стал либеральнее?

Рекс Стоун хмыкнул:

— Либеральнее! Действительно: раньше они приводили в исполнение смертные приговоры в четыре часа утра, а сейчас — в шесть. Подарили приговоренным еще два часа сна… А разорившихся торговцев больше не казнят. Правда, государственные служащие по-прежнему получают часть своего жалованья лотерейными билетами. Но перейдем к делу!

Из-под досье с фотографиями он достал тонкую белую папку:

— Вот что послужило причиной для разработки операции. Это рапорт, недавно полученный от нашего сотрудника на Гаити. Работу он проделал серьезную. После смерти «папы Дока» мы внимательно следили за эволюцией событий и требовали от нового правительства сделать некоторые шаги в сторону либерализации режима. Мы дали им понять, что только так они могут рассчитывать на установление с нами нормальных отношений и получение кредитов. Речь шла о самых элементарных вещах: освобождение политических заключенных, хоть немного свободы печати, более цивилизованное правосудие…

Он умолк.

— И как они к этому отнеслись?

— Они отказались, — мрачно ответил Рекс Стоун. — Потчевали нас самым наглым враньем. Один министр, например, поклялся Фрэнку Гилпатрику — нашему человеку в Порт-о-Пренсе, — что на Гаити нет ни одного политического заключенного!

— А это не так?

Рекс Стоун чуть не свалился с кресла:

— Что значит «не так»? Да у них был по меньшей мере один политзаключенный — банкир, которому мы оказали помощь, потому что он обещал нам избавить Гаити от семейства Дювалье! Они посадили его в «Фор-Диманш» — тюрьму Порт-о-Пренса, — там и убили…

Малько посмотрел на висящую на стене карту острова, правую часть которого занимала Доминиканская Республика, а левую — Гаити, где так легко можно было сложить голову…