Детектив и политика. Вып. 1

Всякое литературное произведение в определенном смысле автобиографично. Ведь любой автор пишет только о том, что прошло через его жизнь, что он сам пережил, что увидел, наблюдая происходящее в обществе вокруг него, что узнал от людей, с которыми сводила его судьба, что почерпнул из книг, формировавших его представление о мире относительно всех сфер человеческой деятельности и т. д. Писатель не может повествовать о том, чего он не видел или о чем не узнал из самых различных источников, с которыми сталкивался в жизни. Не может, ибо обо всем, что находится за этими пределами (а их границы весьма расплывчаты), он просто ничего не знает. Могут сказать: а воображение, а творческая фантазия? И то и другое основывается на интеллектуальном, психологическом сплаве пережитого и узнанного художником.

Автобиографичность первого романа Дизраели особая — в нем автор дает крупные куски из собственной жизни и сообщает читателям свои самые сокровенные мысли. Читатели, общавшиеся с Бенджамином в те годы, легко узнавали очерки его собственной деятельности и формулы его высказываний. Биографы единодушно принимают тезис о явной автобиографичности романов Дизраели и пользуются их текстами, когда живописуют ранние годы своего героя. Здесь они явно отступают от широко популярного в наше время принципа, гласящего, что нельзя ставить знак равенства между высказываниями действующих лиц произведения и убеждениями его автора. Английский историк Р. Блэйк, рассматривая первый роман нашего героя, категорически утверждает, что «Вивиан Грей» — это история неудачного создания газеты, изложенная не в журналистском, а в политическом ключе. «Сам Вивиан — это молодой Бенджамин… И что бы изобретательные защитники Дизраели ни говорили, не может быть сомнения в том, что Вивиан с его безрассудством, не знающим угрызений совести, всепожирающей амбицией и бесстыдной наглостью — это автопортрет». Спорить против такой оценки, пусть весьма суровой для понимания личности Дизраели, невозможно. Особенно после того, как стал известен его дневник, в котором он замечал позднее, что больше писать о самом себе не будет. «Поэзия — это клапан безопасности для моих страстей. И я хочу действовать так, как я описываю. Мои книги — это выражение моих чувств. В „Вивиане Грее“ я нарисовал мои динамичные и истинные честолюбивые цели».

Начало 30-х годов — время, когда закончились колебания между литературой и политикой, и Дизраели принял окончательное решение добиваться своих целей: славы, власти и состояния, прежде всего действуя в сфере политики. С литературой не было полного разрыва, но она стала вспомогательным средством, занятием для души и для денег. Этому повороту в жизни Дизраели способствовал ряд объективных обстоятельств. Во-первых, крупная неудача, постигшая его литературные произведения. Во-вторых, политическая жизнь страны бурлила, бушевали страсти вокруг парламентской реформы 1832 года. Динамичная натура Дизраели подталкивала его к тому, чтобы окунуться в политическую борьбу. В-третьих, на настроения и планы Дизраели сильно воздействовал пример его друга Булвер-Литтона. Они были дружны, вращались в одних и тех же кругах, но Булвер, будучи всего на год старше своего друга, уже достиг очень многого. Он опубликовал несколько поэтических произведений и пять романов, редактировал авторитетный ежемесячный журнал и уже с мая 1831 года был депутатом парламента. Дизраели с большим уважением относился к Булвер-Литтону и, естественно, к этому прибавлялась известная доля зависти. Но Бенджамин был слишком высокого мнения о себе, чтобы страдать от безнадежной зависти. Он был уверен, что добьется всего, чего достиг его друг, и превзойдет его.

Для этого нужно было прежде всего завоевать место в парламенте. И он со всей энергией в 1832 году бросился в избирательную борьбу. За пять лет он предпринял четыре попытки стать депутатом палаты общин, и все напрасно. Избирательные кампании отняли много сил и стоили немалых денег. Долги выросли. Но воля у Дизраели была сильная, и он не капитулировал.

2. Любовь и деньги

Семья, и прежде всего отец и сестра, была очень озабочена поведением и положением Бенджамина. Естественно, что, как во многих подобных случаях, они сочли, что женитьба явилась бы тем средством, которое заставило бы его угомониться, остепениться и серьезно относиться к жизни и своему будущему. Разговоры о брачных перспективах были встречены Бенджамином спокойно. Его не беспокоила возможность ограничения свободы в браке, он рассчитывал, что сможет ее сохранить. Что его привлекало в браке, так это возможность освободиться от все возраставшего бремени долгов, женившись на богатой невесте и получив солидное приданое. Таким способом поправляли свои дела многие денди — люди и его, и более высокого круга. К тому же подошло и время, когда люди женятся по естественным причинам.