Детектив и политика. Выпуск №2(6) (1990)

Взять хотя бы убийства выдающихся личностей, таких, как президент Кеннеди. Известно ведь, что и поныне не установлено, как же все это происходило, не существовало ли заговора и был ли только один преступник? То же самое можно сказать и относительно покушения на Папу. Несмотря на то, что Агджа был схвачен и судим, поговаривают, будто у него имелся сообщник или сообщники, а куда тянутся нити этого заговора тоже неизвестно, хотя был задействован мощный полицейский аппарат. Итак, подведу итог: структура всех романов часто (в почти ста процентах) детерминирована; в реальной же жизни царит еще больший детерминизм не в том смысле, что убил некто или никто, и убийство осуществил, например, дьявол или дух, но в том, что мы — люди, полиция, судьи мы не в силах восстановить весь ход происшедшего. Свидетели же всегда хотя бы отчасти недостоверны, так как обманчива сама человеческая способность наблюдать, как и человеческая память. Я уж не говорю о том, что "летающие тарелки" видели тысячи свидетелей, то есть были улики и свидетельские показания, но нет ни одного неопровержимого доказательства (например случая, когда такая "тарелка" разбилась бы, потерпев катастрофу, а после столь затянувшейся болтовни по этому поводу, которая длится более 35 лет, хотя бы однажды такое должно было бы с ней произойти, ибо безотказной техники нет и быть не может. Зато имеются целые библиотеки о "тарелках" и о доказательствах их приземления)…

Итак, мне хотелось написать роман, раскрывающий структуру происшествий, распутать которые полиция не может, а наука не в состоянии предложить большее, нежели решения чисто статистического свойства. Ведь и это типично для уровня современной науки, например, теории эволюции или теоретической физики. Появились даже так называемые Теории хаоса. Таким образом, нетрадиционное развитие событий в романе "Расследование" в мировоззренческом и реалистическом*смысле, как мрдель возможно считать даже более близким к действительности, чем те десятки тысяч романов и рассказов, в которых развитие событий происходит чисто рациональным образом, а мотивации преступников однозначны (если же автор не умеет их показать, то обычно использует версию безумия), а детективы и полиция тоже действуют чисто рационально, и в результате осечки никогда не бывает. Правда Эдгар Аллан По написал одну вещь (в данный момент не могу припомнить ее названия), в которой шла речь об исчезновении девушки, и там нет объяснения, кто ее убил и что вообще с ней произошло…

Если бы, однако, я написал роман о каком-нибудь "заурядном преступлении" вроде убийства с целью ограбления, а в итоге не позволил бы полиции найти преступника, то роман восприняли либо как нарушение определенной традиции, ибо читатель считает, что детективное произведение призвано показывать развязку тайны, либо, что может быть, существеннее, при рациональном мышлении всегда можно было бы сказать: разумеется, убийца был (как был тот, кто убил премьера Швеции Пальме), просто полиция не проявила достаточного профессионализма, и мой роман показывает деятельность плохой полиции, и ничего больше. Поэтому мне пришлось выйти за рамки заурядного преступления, создавая загадку, локализующий механизм которой (наш мир это воздействие непостижимого для нас фактора) невозможно установить, и полицейского Грегори никто, разумеется, в отсутствии профессионализма обвинить не сможет. Для нас загадка — поведение электронов в микромире (волна — частица, но не волна и не частица), загадка и нынешняя глобальная акселерация социально-политических перемен (то, что произошло такое непредсказуемое их ускорение), загадка — и само начало эволюции, возникновение разума и тому подобное, и только в детективном романе такие гении, что всё до самого конца они способны объяснить. Насколько все это принципиально проте-воречит всему реальному ходу человеческого познания, мне и хотелось показать. Показать, как это может выглядеть. Отсутствие окончательной развязки бывает типичным. Йети — снежный человек, которого видели не раз, видели его следы, но никто не сфотографировал его, никто не сумел поймать. Подобных примеров — тьма, и только наша людская страсть все упорядочить, наше ожидание, что сам ход причин и следствий можно всегда однозначно воспроизвести, приводит к тому, что сами перед собой мы делаем вид, будто то, у него нет финальной развязки, либо почти, либо вовсе не существовало.

"Расследование" в итоге говорит о том, что есть загадки, распутать которые мы не в состоянии, и что помимо этого мы не можем сказать: свидетельство ли это нашего бессилия, или первопричина — в окружающем нас мире, то есть либо это результат ограниченности разума, либо неуловимость самой природы мироздания.