Детектив и политика, выпуск №1(5) 1990

— Что-нибудь узнали?

Паша открыл блокнот.

— Опрошено десять милиционеров. Никто ничего подозрительного не замечал. Так ведь я и сам за зиму раз пятьдесят бегал на коньках по аллее возле этой чертовой поляны.

— Так займись продавщицами в ларьках и лоточницами. А вы были там, когда нашли последнюю пулю? — спросил Аркадий у Фета.

— Так точно. Пуля ПГ-1А была обнаружена в снегу, там, где лежал труп мужчины, ПГ-1.

Паша выругался.

— Может, назовем их как-нибудь? А то что это: "Парк Горького-первый, Парк Горького-второй"… Первого, например, Туша.

— Недостаточно литературно, — отозвался Аркадий. — Давайте уж так, что ли: Чудовище, Красавица и Рыжий. Товарищ Фет, а вы не знаете, что там в лаборатории обнаружили на коньках?

— Может, коньки просто для отвода глаз? — предположил Фет. — Не могли же их в самом деле застрелить прямо в парке так, чтобы никто не услышал. Убили в другом месте, надели им коньки, а ночью подбросили в парк.

— Ну нет! — возразил Аркадий. — Вы когда-нибудь пробовали надевать коньки на ноги трупа? Да и незаметно пронести три мертвых тела в парк посреди столицы невозможно.

— Ах да, конечно! — спохватился Фет. — Последнюю пулю нашли ведь в снегу. Прошла навылет.

— Ну а гильзы? — спросил Аркадий. — Их ведь не нашли.

— Может, он их подобрал?

— Зачем? Для определения оружия достаточно пули. Да, кстати, а почему вы решили, что стрелял один человек?

— Так все же выстрелы из одного пистолета!

— Совершенно верно. Но как убийца вынудил свои жертвы спокойно стоять, пока он расстреливал их в упор? Почему эти трое даже не пытались убежать? Но мы его поймаем! Вот сколько уже фактов набралось, а мы ведь только начали.

Оставшись один, Аркадий позвонил на Петровку и затребовал сведения о преступлениях с применением огнестрельного оружия в европейской части страны. Потом позвонил в школу. Ему ответили, что у товарища Ренько родительское собрание. Аркадий надел пальто и вышел.

Перекусив, Аркадий возвращается к себе в кабинет и начинает просматривать папки с делами о преступлениях с применением огнестрельного оружия, но никаких аналогий с убийством в парке не находит. Он отправляется в архив городского суда, где тоже не обнаруживает ничего полезного, и едет домой.

В спальне на столе возле стереопроигрывателя стояли два стакана и пустая винная бутылка. Аркадий снял пластинку с проигрывателя и в призрачном свете окна прочел название «Азнавур в "Олимпии"».

Зоя спала. Золотые волосы заплетены в косу, от простыни тянет запахом духов "Подмосковные вечера". Аркадий осторожно забрался под одеяло, но Зоя проснулась.

— Как ты поздно…

— Прости. Убийство. Даже целых три.

Он смотрел в ее мутные от сна глаза, пока наконец до нее не дошло, а потом она пробормотала:

— Хулиганье! Вот почему я предупреждаю школьников, чтобы они не жевали резинку. Сначала резинка, потом рок-н-ролл, потом анаша, а потом…

— Что потом? — Он ожидал, что она скажет "секс".

— А потом убийство… — Ее голос затих, глаза закрылись. Скоро заснул и Аркадий.

2

Утром Зоя непрерывно осыпает мужа упреками вроде: "Ты получаешь сто восемьдесят, а я сто двадцать. Бригадир на заводе получает вдвое больше. А слесарь-ремонтник на стороне — втрое. Ни телевизора у нас, ни стиральной машины, ни тряпки себе новой купить. Мы ведь могли взять в КГБ списанную машину — все как-нибудь устроилось бы… Ты бы уже ходил в следователях при ЦК, если бы был поактивней в партии…" Тут же выясняется, что Зоя, хотя супружеских отношений между ними давно нет, принимает противозачаточные пилюли и близка со Шмидтом — "секретарем Зоиной комсомольской организации. Физкультурником". На служебной машине Аркадий подвозит жену до ее школы, а сам едет к Людину.

Людин поджидал его за столом, сияя самодовольством.

— Отдел криминалистики ради вас, товарищ следователь, горы перевернул, и обнаружилось кое-что интересненькое.

"Еще бы!” — подумал Аркадий. Людин затребовал целый склад химикатов.