Детектив на исходе века

Андросов, этот великий спец по составлению отчетов, не был готов к такому повороту дела и беспомощно посмотрел на Проваторова.

— Дело в том, — начал Проваторов, — что Борода уговорил нас не изымать архив, поскольку все., что делалось в отделе рано или поздно становилось известно в банде, попробовать сделать засаду в соседнем доме… Однако случилось странное, кто-то третий, причем один, совершил налет на дом и изъял архив и камешки…

— Детали налета, — продолжил он, входя во вкус инспектирующего из губрозыска.

— Средь бела дня, — произнес Андросов, — кто-то ворвался в дом, связал хозяйку и извлек чемодан.

— А где был в это время хозяин?

— Хозяина вызвали в отдел липовой повесткой, — сказал молчавший до этого момента Базыка.

— Кто выписал повестку?

— Мы потом все эту повестку смотрели, и сам Борода удивлялся, что кто-то сумел подделать его почерк.

— Угу, а что же с засадой, она что? Проворонила нападение?

— С засадой получилось еще интереснее. К ребятам приехал дежурный и сказал, что Борода распорядился снять их.

— А Борода об этом ни сном ни духом не ведал, — вмешался Андросов, — он в это время «отдыхал» у Аграфены.

— Так, — язвительно произнес Краевский, все более влезая в шкуру инспектирующего, — ваши соображения об этом.

— Что тут соображать, — заключил Базыка. Он единственный из присутствующих не испытывал начальственной робости перед Краевским, — искать надо.

— А что сделано для поиска?

— Ориентирована агентура, — начал Андросов.

— И все?

— Это немало.

— Так, а почему все же вы решили, что это кто-то третий, а не банда, которая вас провела.

— Нет, — в один голос ответили замы, — бандиты бы не стали связывать хозяйку, тратить на это время, они просто убили бы ее…

— Из этого следует…

— Из этого следует, что это не банда, — сказал Базыка, — я бандитский почерк за версту чую и вижу, это не банда.

— А вдруг бандиты хотели ввести вас в заблуждение.

— Зачем им это делать? — спросил Проваторов.

— Чтобы спокойно переправить архив за кордон, поскольку, знай власти, что архив у банды, они активизируют свою деятельность по поиску и помешают переправить архив.

— А откуда данные, что архив должен быть переправлен за кордон? — спросил Проваторов.

— Да, собственно, ниоткуда, — ответил Краевский, — это только гипотеза…

— Что, что? — переспросил Базыка.

— Предположение, — пояснил Проваторов.

— А не кажется вам, что тот, кто совершал налет, боялся, что его узнает хозяйка и потому надел маску… Значит, хозяйка его могла знать… Но налетчик спрятал только лицо. Голос, походку, манеру держаться изменить невозможно…

— И что это даст? — спросил Андросов.

— Это дает нам возможность предметно подойти к поиску и установить налетчика. Кто может этим заняться?

— Базыка, — предположил Проваторов и пояснил: — он сейчас наиболее свободная фигура.

— А что дальше? — спросил Андросов.

— На сегодня хватит, — ответил Краевский, — получим данные о налетчике, будем планировать свои действия дальше.

Краевский кривил душой. Он не хотел прерываться, но его стало мутить, и он понял, что вот-вот начнется приступ и не хотел, чтобы он произошел на глазах замов.

Базыка проводил его до двухэтажного дома, но внутрь не пошел.

Краевский поднялся по лестнице, постучал.

Дверь открыла Груша, впрочем, кто еще мог открыть дверь.

— О-о, — сказала она, — а я еще не приготовила ужин.

— Я сегодня не буду ужинать, — ответил он, — мне бы хотелось поспать. Я что-то себя плохо чувствую.

Он успел скрыться в комнате, упасть на кровать, как на него обрушился водопад огня, все замелькало, закружилось, как в учебном кинофильме об образовании земли и планет, и он опять помчался по тоннелю, который, однако, скоро кончился, и Краевский выбежал на открытое пространство… Тут он понял, почему бежит. За ним гнались. Кто-то невидимый бежал за ним, все время сокращая расстояние… Он не видел преследователя, но чувствовал его каждой порой, каждой клеточкой своего тела… Чувство безысходности все сильнее наваливалось на него по мере того, как невидимый преследователь настигал. И тут он увидел забор. Забор стал целью, к которой Краевский стал стремиться. Он шестым чувством понял, что за забором может быть его спасение. Только бы успеть добежать до него и перевалить на ту сторону. Там не должно быть человека в кожане, там нет бандитов, там не проверяют друг друга на вшивость, сшибая выстрелом из револьвера спичечный коробок с головы проверяемого… Там все иначе, нет грязи, нет подозрений, там то, что агитаторы называют светлым будущим.

Он добежал, точнее, доплелся до забора. Еще немного и он окажется на той стороне… Нужно только немного отдохнуть, и тогда он сможет преодолеть последнее препятствие на пути к спасению. Но невидимый враг не дает ему времени. Он приближается, и Краевскому ничего не остается делать, как повернуться к преследователю лицом. Вот сейчас раздастся выстрел…

«Только бы не в больную грудь», — мелькает последняя мысль.

Но боль пронизывает не грудь, а руку. Он слышит запах камфоры и голос Анны Петровны:

— Вот и все, — говорит она, — теперь надо отдохнуть, теперь все плохое позади.