Детектив-Ностальгия. Компиляция. Книги 1-11

Вариант: непосредственным убийцей является человек в коричневой куртке с капюшоном. Выйдя из подъезда, Вьюгин подал ему сигнал: «Действуй!» — а сам с чистой совестью укатил в райотдел. При такой расстановке сил становится понятно, почему Вьюгин спокоен, как айсберг в океане.

Визит в морг добавил вторую версию, бытовую: Лебедева забеременела от Вьюгина и потребовала, чтобы он на ней женился. Или признал отцовство и платил алименты последующие восемнадцать лет.

Дождь потихоньку стал затихать. По лужам пошли пузыри, верный признак сырой погоды на весь оставшийся день. Мимо ограды судебно-медицинского бюро прошла молодая мамаша с коляской. Точно такую же коляску, голубую, с закрывающимся верхом, украли у меня на участке.

«Зачем я вообще лезу в это дело? — подумал я. — Кто бы ни убил Лебедеву, это не какой-то Ванька-проходимец со стороны. Это либо Вьюгин, которому я обязан жильем и работой, либо сообщники Лебедевой по тайному обществу. Постою-ка я пока в стороне, понаблюдаю за развитием событий с расстояния».

До того, как появиться в областном УВД, я заскочил в редакцию еженедельной газеты «Панорама» и дал частное объявление: «Продаю щенков австрийского пуделя». Для всех моих агентов это объявление означало приказ выйти со мной на связь в четверг, в день выхода газеты. Чтобы меня не донимали звонками собаководы-любители, в редакции «Панорамы» я оставил телефон городского шахматно-шашечного клуба. Клуб работал только по выходным, так что особых неудобств я им не доставлю.

В областном управлении работы для меня не было. Проболтавшись без дела пару часов, я встретил Стадниченко.

— Виктор, — доверительно обратился я, — ты можешь проконсультировать меня по одному щекотливому вопросу?

Инспектор расплылся в довольной улыбке. Попросить «проконсультировать», да еще по «щекотливому вопросу», это все равно что обратиться к человеку со словами: «О наимудрейший, наиопытнейший сыщик нашего управления!»

— Смотри, Виктор, со мной парень в Омской школе учился, сейчас работает в Свердловской области. У них начальник розыска влетел с молодой и не знает, что делать: разводиться с законной женой и жениться на любовнице или признать ребенка и платить алименты. Скажи, когда вся эта история выплывет наружу, ему что за это может быть?

— Начальник розыска в райотделе — фигура мелкая. Для острастки ему влупят выговор по партийной линии за морально-бытовое разложение да звание на год-два тормознут. Естественно, о повышении или переводе на хорошую должность, пока все не уляжется, может позабыть. Вот раньше, говорят, за развод могли в должности понизить, а за рождение ребенка на стороне и вовсе из милиции выгнать.

— А чего так строго?

— Чтобы подчиненным дурной пример не подавал. Сейчас времена в этом плане либеральные. Но опять-таки смотря для кого. Если с такой фигней начальник райотдела влетит или замполит, то тут разбор строже будет. За ребеночка вне брака партия по головке не погладит. Особенно если его мамаша начнет жалобы во все инстанции строчить. Так, мол, и так, соблазнил меня ваш сотрудник, жениться обещал, а теперь морду воротит: ни меня, ни младенчика не признает!

Мимо нас, не поздоровавшись, прошел Мелкумян, сосредоточенный и мрачный, как отец двоечника после родительского собрания.

— Видал, — кивнул в его сторону Стадниченко, — готовится к кадровой комиссии. Чую, пройдут праздники, и покатит Эдик куда-нибудь в провинцию. Крепко за него Николаенко взялся. Теперь, пока не добьет, не отстанет.

— Николаенко со всеми такой строгий или только с пьяницами? — спросил я, намереваясь перевести разговор с Мелкумяна на более интересную для меня тему.

— Николаенко — характерный человек. Если кого невзлюбит, то это навсегда. Кстати, ты знаешь, что он и Вьюгин друг друга на дух не переносят?

— Я Николаенко в день убийства в первый раз увидел. Откуда мне про него что-то знать? Или ты думаешь, меня Вьюгин в свои дела посвящает?

— Ну да, тут ты прав! Начальнику РОВД с нашим братом говорить не о чем.

— Давно они в контрах?

— Давно. С рождения. — Стадниченко засмеялся собственной шутке, похлопал меня по плечу и пошел по своим делам.

После семи вечера я приехал к себе на работу. Выбрал время, когда Вьюгин остался один, рассказал ему про беременность Лебедевой. Сергей Сергеевич никак не отреагировал на эту новость. Все время, пока я докладывал ему, он безучастно рассматривал дверной проем у меня за спиной.

— Сергей Сергеевич, — закончив доклад, я поднялся с места, вышел из-за стола, — разрешите мне на завтра взять отгул. В областном управлении я уже отпросился.

— Ты хорошо знал ее? — оторвавшись от созерцания двери, спросил Вьюгин.

Я, глядя ему в глаза, спокойно ответил:

— Когда-то, в школьные годы, мы сидели за одной партой и я был уверен, что люблю ее и буду любить вечно. Потом наши пути разошлись, и я до прошлого воскресенья ничего не знал о ней.

— Во сколько состоится вынос тела, в два часа? — Вьюгин сделал пометку в настольном календаре. — Если завтра не случится вселенской катастрофы — можешь отдыхать.