Детектив перед сном

Едва войдя в камеру, Афродита кинулась к своим сигаретам и с огромным наслаждением закурила. Какое счастье, что у нее забыли их отобрать, и газовую зажигалку к тому же. Выкурив стоя несколько сигарет, она немного взбодрилась, села на жесткую железную койку и попыталась собраться с мыслями. А мысли эти сильно удивили бы инспектора. Впрочем, может, и не сильно, ведь недаром чутье что-то ему подсказывало.

Итак, вот как все это началось. Афродита приехала отдохнуть домой, в Сенз, что в Шампани. Так бывало и прежде, когда ей слишком надоедал Париж. Отцу принадлежал небольшой домик на краю городка. Здесь он жил и преподавал в местном лицее многие годы.

Едва отец и дочь оказались вместе, как между ними вновь возникла маленькая семейная война. Она вела начало с той поры, как Афродита осознала дурацкое несоответствие между своей внешностью и именем, которым ее наградил пап'a. При всем том отец и дочь вполне ладили друг с другом.

Стычки обычно возникали по какому-нибудь пустяковому поводу. На сей раз повод был необычный.

— Э, нет, дорогой мой, ради этой каракатицы я и пальцем не шевельну.

— Но, Афродита, твоя тетя Маргарет все-таки моя родная сестра и таким образом…

— …достойна всяческого уважения. Бог мой, я это миллион раз слышала.

— Но это святая истина! — воскликнул месье Багарре как можно более убедительно. — Ни в какие рамки пристойности… — И старый лицейский учитель разразился трескучей тирадой о старой как мир морали, украшая свою ветхую риторику надежной бронзой античных афоризмов.

Афродита еле сдерживала смех. В руках она держала шланг, из которого поливала цветы на клумбе перед домом.

— Изволь хотя бы обернуться, когда с тобой говорит отец!

Дочь продолжала поливать, никак не реагируя.

— Ты что, не слышишь, что я говорю! — возмутился месье Багарре.

— Но, пап'a, ты не в своем любимом лицее, — сказала Афродита и направила шланг на грядку с капустой, рядом с клумбой. Месье Багарре смутился, ощутив, как всегда, интеллектуальное превосходство дочери. Когда жена была жива, он пытался еще как-то утвердить свое влияние на дочь, но, увы, все его попытки не принесли успеха. В конце концов получилось наоборот. Афродита каждый раз обнаруживала больше здравого смысла, чем он.

— Давай спокойно и разумно поговорим обо всем, — обернулась, наконец, Афродита.

— Но именно этого я и добиваюсь! — всплеснул руками ее пап'a.

— Более чем странно добиваешься. Едва я появляюсь здесь, как ты налетаешь на меня и категорически требуешь, чтобы я немедленно ехала в Кельн. Их сиятельство, видите ли, за мной послали. Ты, верно, думал, что от столь великой чести я пущусь в пляс?.. С тех пор как я себя помню, эта так называемая аристократка нас и знать не хотела. Потому, оказывается, что мы для нее недостаточно утончены. Бога ради! Тогда пусть она оставит нас в покое, не правда ли. Но нет, ей приходит в голову, что мы все же как будто существуем на свете. И когда я протестую против ее «немедленного» требования, ты становишься в позу и поучаешь меня. Это ты считаешь разумным?..

— Но, дитя мое, умоляю… дело мне кажется очень серьезным. Этот человек, я имею в виду господина Хафермана, он же не придумал все это. Маргарет в опасности!.. Я ни секунды не сомневаюсь.

— Может быть, — спокойно отвечала Афродита, — но какое это имеет отношение к нам?

— Но она же все-таки моя сестра, — тихо сказал отец.

Дочь пытливо посмотрела на него. Видно, подействовало сильнее, чем она предполагала.

— Да, конечно, оба вы единоутробные чада фабриканта бульонов и мелкого торговца Пьера Багарре. На этом все и кончается. Больше ничего общего не вижу.

— Ты права, мы с Маргарет никогда друг друга не понимали, мы очень разные с нею… И тем не менее… — он замолчал, устало и беспомощно разведя руками.

В такие моменты ей всегда становилось жалко отца, и она сдалась.

— Ну, я все же могу поглядеть на этого господина Хафермана. Это не повредит. Но ничего не обещаю. Не могу и не хочу обещать. Так кто же этот господин и где ты должен с ним встретиться?