Детектив США. Книга 11

Брюс похлопал меня по плечу и я открыл глаза. Он смотрел на меня и держал в руках большой, мерзкий шприц.

Я весь съежился, но снял пиджак и закатал рукава. На это ушло всего несколько секунд: он искусно ввел острую иглу в предплечье, повыше, чтобы след укола не был заметен — сначала в одну руку, потом в другую. Я как зачарованный следил за пальцем Брюса, медленно выдавливающим жидкость из шприца, чувствуя, как распространяется тупая боль по мере того как новокаин через полую иглу поступает в кровь.

Он заранее предупредил меня, что это может оказаться авантюрой, ибо из-за разветвленной системы вен в рукеобезболивание может оказаться недостаточным для того, чтобы можно было бы что-то гарантировать. Тем не менее, я почувствовал себя лучше. Я хотел обеспечить себя всем. Потом Брюс завершил свою операцию, покачал головой, сказав что-то, чего я не разобрал, и ласково похлопал меня по спине прежде чем убрать шприц в маленькую черную коробочку. Я откинулся назад и снова закрыл глаза. Руки немного дрожали. Я ждал.

И тут это ощущение появилось.

Сначала, как мимолетная мысль: пошли, Логан. Вставай, пошли в «Феникс». Я подождал, давая возможность импульсу отчетливее проявить себя, хотя легкий страх перед неизвестностью уже начал меня охватывать. Я подождал еще немного и убедился, что это желание усиливается, становясь навязчивым, несмотря на то, что я знал, что происходит и почему это происходит. Страх тоже усиливался. Я спокойно посидел еще несколько минут, потом кивнул Брюсу с Хиллом и вышел из машины.

Я хлопнул дверью, но пришлось обернуться, чтобы убедиться, закрылась ли она. Я не слышал стука. Я внимательно посмотрел по сторонам — не едут ли машины, так как шума движения не улавливал. До меня донесся глухой гудок автомобиля, и я немного подождал прежде чем пересечь улицу.

По плану они должны были выйти позже. Я не хотел, чтобы что-то испортило всю игру. У меня была масса времени все обдумать, и, сидя в машине, отключенный от внешних раздражителей, я еще раз прошелся по всем мелочам, которые давали ответ.

Полиция ничего не сообщала, однако я думал, что знаю, кто будет ждать меня наверху. Был ли я прав или ошибался, уже не имело значения. Через минуту мы встретимся лицом к лицу. Но сложить все эти странные и разрозненные кусочки воедино можно только одним путем.

В холле отеля я огляделся и в полной тишине направился к лифту. В нескольких футах от меня необычайных размеров толстяк спорил со своим собеседником. Щеки толстяка тряслись, его мясистые губы яростно кривились, но до меня не долетало не звука.

Я как будто летел куда-то, лишенный телесной оболочки, хотя и видел, что люди вокруг меня разговаривают — клерк за стойкой, молодая женщина, которая смеялась, широко раскрыв рот. Я не мог не подумать о том, каким бы странным и совершенно иным был бы мир, если бы все были абсолютно глухими: безжизненные лица, никаких криков, искаженные лица с извергающими ругательства ртами и вытаращенными глазами. И как тщательно будет взвешиваться каждое слово, прежде чем оно проявится в жестах, будет положено на бумагу или даже появится на страницах книг. Никаких ласковых слов, шепотом произносимых в темноте комнаты, никакой музыки, никаких звуков ветра или дождя. Каким странным и беззвучным предстает мир перед глухим человеком. Никогда об этом раньше не задумывался.

Я криво усмехнулся. Нашел о чем рассуждать. Я нажал кнопку лифта и покачал головой. Брось все это, Логан. Энергичнее. Немного осталось. Пора подумать о том, что там тебя ждет наверху.

Подошел лифт и дверь бесшумно открылась. Кроме меня никто не вошел и мы поехали вверх. Лифтерша посмотрела на меня и зашевелила губами — бла, бла, бла. По движению ее губ я почти мог разобрать слова, однако звук ее голоса лишь слегка достигал моих ушей.

Я сказал: «Пятый», и слово бесшумно пронеслось у меня в голове.

Я вышел в холл на пятом этаже, подождал пока лифт не тронулся вниз и направился к номеру 524. Перед дверью остановился. В конце холла, футах в сорока позади меня какой-то человек в темно-синем костюме поставил ногу на высокий ящик с песком для окурков и начал возиться со шнурком ботинка.

Я постучал.

Никакого ответа. Совершенно никакого.

У меня все напряглось в груди. Забухало сердце, к ушам прилила кровь. Когда я стучал, то почувствовал, что рука немного онемела и двигалась как-то неуклюже. Надо за этим следить. Пальцы были жесткими и неуправляемыми, как деревянные конечности у куклы.

Я уже собирался постучать еще раз и молча выругался. В прошлый раз меня пригласили войти. Я ждал, что дверь откроется, и, естественно, не слышал голоса изнутри. Пока одна ошибка. Больше позволить не могу. Я взялся за ручку, повернул ее и вошел в комнату.

Вот и он, возвышается надо мной.

— Хелло, мистер Ганнибал, — сказал я, пытаясь придать моему голосу удивленное выражение.