Детективное агентство Дирка Джентли

Будьте уверены, это все объясняет. Объясняет, в чем фокус. Объясняет найденную тобой записку – я должен был сам догадаться, когда услышал о ней, но у меня не хватило ума. Кроме того, это объясняет, каков был отсутствующий третий вопрос, точнее – и в этом суть – каков недостающий первый вопрос!

– Что еще за недостающий вопрос? – Воспользовавшись паузой, Ричард спросил первое, что пришло в голову.

Дирк посмотрел на него как на слабоумного.

– Разумеется, тот, что задал Георг Третий, – сказал он.

– Кому задал?

– Что значит – кому? Профессору! – раздраженно ответил Дирк. – Ты что, меня не слушаешь? Все же очевидно! – воскликнул он и забарабанил пальцами по столу. – Настолько очевидно, что увидеть решение сразу мне помешал сущий пустяк – убеждение, что такое совершенно невозможно! Как говорил Шерлок Холмс, исключите все невозможное, и то, что останется, даже самое невероятное, будет истиной. Тем не менее невозможное исключать я не стану. А сейчас – идем!

– Нет.

– В чем дело? – Дирк сердито посмотрел на Сьюзан, которая неожиданно – по крайней мере неожиданно для него – оказала сопротивление.

– Мистер Джентли, – голос Сьюзан звучал резко и холодно, – зачем вы ввели Ричарда в заблуждение и заставили думать, что его ищет полиция?

Дирк нахмурил брови.

– Его искала полиция, – отозвался он. – И до сих пор ищет.

– Да, но только затем, чтобы опросить! И не в качестве подозреваемого.

Дирк потупил взор.

– Мисс Вэй, – сказал он. – Полицию интересует, кто убил вашего брата. А меня, при всем уважении к вам, – нет. Согласен, вполне возможно, данный вопрос имеет отношение к обстоятельствам дела, но скорее всего это преступление совершил обычный маньяк. Что касается меня, я хотел – и до сих пор очень хочу – узнать, почему Ричард прошлой ночью полез в окно вашей квартиры.

– Я же тебе рассказал почему! – возмутился Ричард.

– Рассказанное тобой лишь подтверждает, что ты сам не осознаешь причин своего поступка. Черт побери, я думал, что достаточно убедительно продемонстрировал тебе это на канале!

Ричард еле сдерживал гнев.

– Я за тобой наблюдал, – продолжил Дирк, – и было совершенно очевидно: ты не понимаешь, какой опасности подвергаешься. Заметив тебя, я сперва подумал, что это безмозглый хулиган решился на первую и, возможно, последнюю в своей жизни кражу. Но ты обернулся, и я узнал тебя, а ты, насколько мне известно, человек умный, рассудительный и сдержанный. Неужели это Ричард Макдафф? Безрассудно рискует сломать себе шею, карабкаясь ночью по водостокам? Мне кажется, столь отчаянный поступок ты мог совершить, только если страшно волновался о чем-то чрезвычайно важном. Как по-вашему, мисс Вэй?

Он внимательно посмотрел на Сьюзан. Та медленно опустилась на стул, в глазах ее сквозила тревога, и Дирк понял, что достиг цели.

– Однако утром ты выглядел абсолютно спокойным и собранным. Привел мне массу разумных возражений, когда я понес вздор о кошке Шрёдингера. Так не ведет себя человек, не далее как сегодня ночью переживший глубокое потрясение и совершивший отчаянный поступок. Сознаюсь, именно в тот момент я решил немного преувеличить грозящую тебе опасность – с той лишь целью, чтобы удержать тебя.

– Это тебе не удалось. Я ушел.

– Ты что-то задумал, однако я знал, что ты вернешься. Приношу глубочайшие извинения, что заставил тебя… э-э… в какой-то степени заблуждаться, но передо мной стоял очень серьезный вопрос, поисками ответа на который полиция не стала бы себя утруждать, а именно: если, карабкаясь ночью по стене, ты был не в себе, то… кто ты? И зачем тебе это понадобилось?

Ричард передернул плечами. Пауза затянулась.

– А с какого боку тут фокусы? – спросил он наконец.

– Чтобы узнать это, нам необходимо сейчас же отправиться в Кембридж.

– Но почему ты так уверен?…

– Это меня беспокоит, – изрек Дирк и помрачнел.

Его словоохотливость вдруг странным образом улетучилась, продолжил он будто против воли:

– Меня очень беспокоит, если я что-то знаю, но не понимаю откуда. Возможно, это тот же самый инстинкт, что помогает поймать мяч на лету, когда ты почти не успеваешь его заметить. А возможно, это еще более глубинный и необъяснимый инстинкт, что позволяет почувствовать, как за тобой следят. Оказывается, столь презираемое мной в других людях легковерие присуще мне тоже, и это величайшее оскорбление для моих умственных способностей. Вспомнить хотя бы ту злосчастную историю с экзаменационными билетами…

Внезапно он опечалился и сник. После нескольких минут мучительных размышлений он заговорил снова:

– Умение умножить два на два и получить четыре – это одно. Умение вычислить квадратный корень из пятисот тридцати девяти целых семи десятых, а заодно найти косинус двадцати семи целых четырехсот тридцати двух тысячных и получить… что бы там ни было – это, согласитесь, совсем другое. А я… Впрочем, сейчас я приведу вам пример.

Он наклонился вперед.