Детективное агентство Доджера Хантера (СИ)

— Нет. Но в данном случае вы неправы, доктор Хорват. Мы теряем клиентов из-за ваших обвинений, хотя не конкурируем с традиционной медициной. Мы не заставляем людей что-то покупать, но если они хотят — мы продаем. Все наши средства натуральны и безвредны, это не лекарства.

— То есть лекарства вредны, это вы хотите сказать?

— Нет. Я лишь хочу сказать, что ваша вендетта бессмысленна. Я не уеду, Аарон и Пол тоже. У девочек здесь друзья и школа. Перестаньте преследовать нас, я прошу.

Дейл в ярости вылетел из дома негодяя и поклялся, что выживет его любым способом. Его лучший друг Хершел, хоть и не был врачом, а лечил животных, с подозрением относился к подобному и горячо поддержал Хорвата. Они вместе писали жалобы, требуя проверить магазин «буддистов», обращались в прокуратуру штата и суд, искали малейшие нарушения по технике безопасности помещения и многое другое, пока однажды Иезикииль не пришел в больницу и не пригрозил обратиться в полицию и потребовать судебный запрет.

Доун молча переваривала рассказ жениха. Никогда бы не подумала, что два милых, как ей казалось, и безвредных старичка, способны планомерно доводить человека. Терпению Иза можно было позавидовать. Ей захотелось оказаться у себя в кабинете и выяснить, что же произошло дальше с семьей Карсонов. Но вместо этого она сидела на его невероятном диване, гладила лежащую на коленях кошку и слушала его голос, который выдавал, как непросто он переносит все это.

— У тебя крайне задумчивый вид. Ищешь слабые места в моих показаниях? — пошутил Из, пытаясь скрыть, как сильно его задели слова Дейла, сказанные Доун. Беременной Доун, которая могла подумать про него все, что угодно.

— Нет, мне все ясно. Ширли не должна была обвинять тебя, как и доктор Хорват. Это нелепо. Я никогда не слышала, чтобы кто-то из вас говорил, что лечит хотя бы простуду, — произнесла девушка, — даже мой дед считает, что порция чая с перцем и медом — лучшее средство от насморка и температуры. Но не ты и не Пол.

— Спасибо, Донни, — сказал он, чувствуя, как спадает напряжение. Если бы она только знала, чего ему стоило сдержаться и не вытолкать Дейла, крича, чтобы тот не смел подходить к его жене и ребенку.

Она удивленно моргнула и отозвалась:

— Да за что? Любому дураку ясно, что это глупая ситуация, а ты не сделал ничего плохого.

Видя это спокойное лицо и синие глаза, в которых была уверенность в том, что она говорит, Иезикииль подумал, как ему повезло. И что Шон Грин — полный дурак, что не оценил ее по достоинству.

— Ты прекрасная женщина, Доун Лернер. Я чувствую себя в безопасности, — небрежно сказал он, улыбаясь.

Она смутилась, забираясь с ногами на диван и отпуская Шиву, которой наскучили нежности.

— Я все-таки шериф, не забывай. И у меня к тебе очень серьезный вопрос, Из.

— Спрашивай, — в его темных глазах зажглось неподдельное любопытство.

— Как твоя фамилия? — тихо произнесла Доун.

Он рассмеялся от души.

— Я ожидал чего-то более коварного от шерифа Лернер. Ты можешь оставить свою фамилию, я вовсе не ожидаю от тебя иного. Тебе идет, очень.

— Я… не для себя интересуюсь, хотя мне и любопытно, а для… ребенка. У него же будет твоя фамилия? — смущенно прошептала девушка.

— Да, на этом я буду настаивать, — серьезно сказал Иезикииль, — хотя конечно, он или она будут знать, что по крови мы не родные. Но все, что может и должен дать отец, будет. Включая фамилию.

— Я уже боюсь, что она будет не менее странной, чем твое имя, — улыбнулась она, пододвигаясь к нему ближе и прижимаясь головой к плечу.

— У меня не странное имя, — притворно оскорбился он, перебирая ее волосы, — ты еще не знаешь, как зовут моих сестер. Вот там просто обхохочешься! Как тебе — Онести Саттон-Хайд и Хэвэн Саттон-Хайд, теперь, правда, Грэм.

— Саттон-Хайд, — медленно повторила она, пробуя на вкус свое будущее и тут же подскочила, недоверчиво глядя на него. Иезикиль со стоном закрыл лицо руками.

— Ты вспомнила… — раздался его приглушенный голос.

— Вспомнила?! Да ты издеваешься! — Доун взволнованно заметалась по гостиной. — Твой отец… Боже, твоя мать — та самая… а ты… какой кошмар! Как ты ухитрился столько лет прожить в Уотери и ни один журналист не догадался?!

Он мрачно подумал, что зря не сменил фамилию. И заодно имя, хотя в Вашингтоне его знали под вторым, менее экзотичным.

— Донни, перестань бегать, у меня голова кружится, — попросил он.

Она остановилась и снова села рядом, недоверчиво рассматривая его так, словно видела в первый раз.

— Не могу поверить… — прошептала она. — Дедушка с ума сойдет. Твоя мать — единственный политик, которого он не обзывает недоумком. А твой отец — он же гений! А ты… я бы никогда не подумала, что Энтони Саттон-Хайд прячется в захолустье и собирается женится на такой, как я!

— Какой — такой? — осведомился он, кладя руку ей на колено. — И не называй меня Энтони, это мое второе имя. Не хотел, чтобы в колледже дразнили. Теперь, когда я стар и мудр, я понимаю, что все это мелочи.

— Ты не стар, — запротестовала она, — и я беру обратно свои слова про странное имя… Из.