Детективные романы и повести

— Конечно, — голос мистера Осборна звучал уверенно. — У меня прекрасная память на лица. Это просто мой конек. Если бы чья-нибудь жена пришла ко мне и купила мышьяк отравить мужа, я бы мог присягнуть на суде, что узнаю ее.

— Но вам не приходилось пока выступать на суде в такой роли?

Мистер Осборн признался, что нет.

— И уж теперь вряд ли придется. Я продаю свое дело. Мне предложили за него хорошие деньги, продам и переселюсь в Борнемут. Нужно идти на отдых, пока ты еще в состоянии наслаждаться жизнью. Я так считаю. Разведу сад. Буду путешествовать — погляжу разные страны, пока еще не поздно.

— Ну, что ж, желаю вам всех благ, — сказал он. — И если до отъезда вы вдруг встретите этого человека…

— Я тотчас же дам вам знать, мистер Лежен. Конечно. Можете рассчитывать на меня. У меня прекрасная память на лица.

Глава IV

Рассказывает Марк Истербрук

Я вышел со своей приятельницей Гермией Редклифф из театра Олд Вик. Мы были на «Макбете».

— Поедем поужинаем в «Фантазии». Когда смотришь Шекспира, всегда проголодаешься.

— Да, и когда слушаешь Вагнера. Бутерброды с семгой в антракте проходят незаметно.

По дороге мы рассуждали о «Макбете». Гермия Редклифф — красивая молодая женщина двадцати восьми лет. У нее безупречный классический профиль и густая шапка каштановых волос. Моя сестра называет ее «приятельница Марка», причем так и слышишь многозначительные кавычки. Это меня постоянно выводит из себя.

В «Фантазии» нас встретили приветливо и провели к столику у стены. Когда мы усаживались, кто-то вдруг радостно нас окликнул. За соседним столом сидел Дэвид Ардингли, преподаватель истории в Оксфорде. Он представил нам свою спутницу, прехорошенькую девушку с модной прической: волосы торчали во все стороны, а над макушкой прядки поднимались под невероятным углом. Как ни странно, прическа ей шла. У девицы были огромные голубые глаза, и рот она все время держала полуоткрытым. Как и все девушки Дэвида, она была непроходимо глупа. Дэвид, человек редкого интеллекта, почему-то находил удовольствие только в компании совершенно пустоголовых красоток.

— Это моя глубокая привязанность, Пэм, — воскликнул он. — Познакомься с Марком и Гермией. Они очень серьезные и интеллигентные. Держу пари, вы только что с Шекспира или с Ибсена.

— Смотрели «Макбета».

— Ага, ну как выглядели ведьмы?

— Ужасные, — сказала Гермия. — Как всегда.

— А знаете, — сказал Дэвид, — какие бы у меня были ведьмы, если бы я ставил спектакль?

— Какие?

— Хитрые, тихие старушонки. Как ведьмы у нас в деревнях.

— Но сейчас нет никаких ведьм, — сказала Пэм.

— Ты так говоришь, потому что ты лондонская жительница. В каждой деревне в Англии есть своя ведьма.

— Ты шутишь, — надула губки Пэм.

— Ничуть. Правда, Марк?

— Все эти суеверия давно умерли, — сказала Гермия.

— В глуши они еще живут, как ты считаешь, Марк?

— Может, ты и прав, — ответил я. — Хотя сам я не знаю, никогда в деревне не жил.

— Не представляю себе, как можно в «Макбете» показать ведьм обычными старухами. Нужна атмосфера чего-то сверхъестественного, — заметила Гермия.

— Значит, — обратился я к Дэвиду, — у тебя ведьмы бормотали бы свои заклинания, вызывали духов, а сами оставались тремя обычными деревенскими старухами. Что ж, это могло бы действительно произвести сильное впечатление.

— Если только убедить актеров так играть, — возразила Термин сухо.

— Шекспир бы теперь немало удивлялся современным постановкам своих пьес.

— А Филдинг сегодня очень интересно играл третьего убийцу, — вспомнила Гермия.

— Как было тогда удобно, — размечтался Дэвид, — нанимаешь убийцу, и он убирает кого нужно. Сейчас уж так не бывает!

— Почему не бывает, — возмутилась Гермия.— А гангстеры? Чикаго и все такое?

— Да нет же, — сказал Дэвид. — Я не про гангстеров, которых нанимают финансовые воротилы или князья преступного мира. Я про обычных людей — просто мешает кто-то: тетя Эмили такая богатая и не собирается умирать; или кому-то надоел постылый муж. Как бы удобно, звонишь в контору и говоришь: «Пришлите, пожалуйста, двух надежных убийц».

Мы все рассмеялись.

— А ведь и сейчас можно разделаться с человеком, когда надо, разве вы не знаете? — проговорила Пэм.

Мы обернулись к ней.

— Как это, детка? — спросил Дэвид.

— Ну, в общем, можно. Обыкновенным людям вроде нас. Только, кажется, это очень дорого.

Пэм смотрела на нас огромными наивными глазами, рот у нее был слегка открыт.

— Что это ты хочешь сказать? — заинтересовался Дэвид.

Пэм смутилась.

— Ах, наверно, я все перепутала. Я вспомнила про «Белого Коня». И все такое.

— «Белого Коня»? Какого еще белого коня?

Пэм залилась краской и опустила ресницы.

— Да это просто так. Кто-то что-то говорил, наверно, я перепутала, не поняла.

— А ты попробуй-ка вот этого отличного салата, — посоветовал Дэвид.

В жизни иногда случаются престранные вещи — услышишь неожиданно что-нибудь, и вдруг через день снова тебе кто-то говорит то же самое. Со мной такое произошло на следующее утро.

Позвонил телефон. Я ответил.

— Это Марк Истербрук?

— Да. Миссис Оливер?