Детективные романы и повести

— Сам не знаю, — медленно проговорил Корриган.— Наверно, из-за того, что увидел здесь свое имя. Вперед, Корриганы! Один за всех.

— За всех? Значит, вы убеждены, что это жертвы, а не преступники? Но ведь может оказаться и наоборот.

— Вы правы. И, конечно, странно, отчего я так уверен? Может, это я просто себе внушил. А может, из-за отца Гормана, он был честный человек, все его любили и уважали. И я все время думаю: если этот список был для него так важен, значит дело идет о жизни и о смерти.

— Полиция не нашла никаких следов?

— Ну, это длинная история. Здесь проверь, там проверь. Проверяют, кто была женщина, которую он исповедовал.

— Кто же?

— В ней-то как раз ничего загадочного. Вдова. Мы было подумали, что ее муж имел какое-то отношение к скачкам, оказалось — нет. Она работала в небольшой фирме, фирма эта собирала данные о спросе на разные продукты и изделия и пользуется весьма недурной репутацией. На службе о миссис Дэвис почти ничего не знают. Она приехала с севера Англии — из Ланкашира. Одно странно: у нее было очень мало вещей.

Я пожал плечами.

— Это нередко случается.

— Да, вы правы.

— Одним словом, вы решили принять участие в расследовании.

— Пытаюсь что-нибудь разузнать. Хескет-Дюбуа — имя необычное. Я думал, здесь что-то выплывет. Но из ваших слов ясно: ничего нового не узнаешь.

— Не наркоманка и не торговка наркотиками, — заверил. я его. — И уж, конечно, не тайный агент. Была слишком добропорядочна, чтобы дать повод для шантажа. Не представляю себе, в какой список она вообще могла попасть. Драгоценности она держала в банке. Значит, и объект для грабежа она была неподходящий.

— А кого еще из этой семьи вы знаете?

— У нее есть и племянник и племянница, но фамилия у них другая. Муж крестной был единственный сын у своих родителей.

Корриган недовольно мне заметил, что от меня мало проку. Он посмотрел на часы, сказал, что пора ему идти резать, и мы расстались.

Я вернулся домой в задумчивости, работать опять не смог, и вдруг, подчиняясь внезапному порыву, позвонил Дэвиду Ардингли.

— Дэвид? Это Марк. Помнишь, я тебя встретил с девушкой? Пэм. Как ее фамилия?

— Хочешь отбить у меня подружку, а?

Дэвид очень развеселился.

— У тебя их столько, можешь одну и мне уступить.

— Так и у тебя же своя есть, старик, я думал, у вас дела идут на лад.

«Идут на лад». Слова-то какие противные. Ни с того ни с сего у меня вдруг стало челюсти сводить от скуки… Передо мной встало наше будущее. Ходим с Гер-мией по театрам на интересные вещи. Рассуждаем об искусстве, о музыке. Без сомнения, Гермия — прекрасная подруга жизни. «Да, но не больно-то с ней весело», — зашептал мне в ухо какой-то злорадный бесенок. Мне стало стыдно.

— Ты что, заснул? — спросил Дэвид.

— Вовсе нет. По правде говоря, твоя Пэм очень забавна.

— Верно подмечено. Но только в небольших дозах. Ее зовут Пэмела Стирлинг, и она служит продавщицей в одном из этих шикарных цветочных магазинов на Мейфер. Три сухих прутика, тюльпан с вывернутыми лепестками и лавровый листок, цена — три гинеи, ты эти букеты видел.

Он назвал адрес магазина.

— Пригласи ее куда-нибудь, и желаю вам повеселиться. Отдохнешь. Эта девица не знает решительно ничего — голова совсем пустая. Что ни скажешь, она всему будет верить. Кстати, она девушка приличная, так что пустые надежды оставь.

И он повесил трубку.

Я с трепетом вошел в магазин цветов. Несколько продавщиц, одетые в узкие бледно-зеленые платьица и с виду совершенно такие же, как Пэм, сбили меня с толку. Наконец, я определил, которая из них Пэм. Она старалась правильно написать адрес на карточке, но у нее это выходило с трудом. Еще больших трудов ей стоило сосчитать сдачу, но, наконец, я смог к ней обратиться.

— Мы с вами недавно познакомились — вы были с Дэвидом Ардингли, — напомнил я ей.

— Как же, как же, — любезно отозвалась Пэм, глядя куда-то поверх моей головы.

— Я хотел у вас кое-что спросить.

Вдруг я почувствовал угрызения совести.

— Но, может быть, сначала вы поможете мне выбрать цветы?

Словно автомат, у которого нажали нужную кнопку, Пэм проговорила:

— Мы сегодня получили дивные розы.

— Сколько они стоят?

— Совсем, совсем дешево, — проворковала Пэм сладким голоском. — Всего лишь пять шиллингов штука.

Я судорожно глотнул и сказал, что возьму шесть роз.

— И вот этих дивных, дивных листочков к ним?

Я с сомнением посмотрел на дивные листочки, которые выглядели основательно сгнившими. Вместо них я попросил несколько пушистых веток аспарагуса, чем сразу же уронил себя в глазах Пэм.

— Я хотел у вас кое-что спросить, — начал я опять, пока Пэм, довольно неуклюже, составляла букет. — Вы в тот раз упомянули какое-то заведение под названием «Белый Конь».

Пэм вздрогнула и уронила цветы на пол.

— Вы не могли бы рассказать мне о нем поподробнее?

Пэм подняла цветы и выпрямилась.

— Что вы сказали? — спросила она.

— Я хотел спросить насчет «Белого Коня»,

— Белого коня? О чем это вы?

— Вы в тот раз о нем упоминали.

— Этого не может быть. Я ни о чем подобном в жизни не слыхала.

— Кто-то вам о нем рассказывал. Кто?

Пэм тяжело перевела дыхание и торопливо проговорила: