Детективы

Состав правительства России, который сформировался на начало августа 1994 г., уже совсем не напоминал команду реформаторов образца 1991-го. И даже начала 1993-го. Едва ли не последним из завлабовских «могикан», оставшимся в нем, чтобы завершить чековую приватизацию, являлся вице-премьер Анатолий Чубайс. Никого больше из яростных сторонников Ельцина или участников политических движений, которые вознесли его на кремлевский Олимп, в правительстве уже не осталось. Разве что вице-премьер Сергей Шахрай, который из заклятых сторонников президента за несколько лет пребывания в высших правящих слоях в результате политического дрейфа оказался едва ли не в противоположной от самого президента стороне.

В 1995 г. в правительстве, по оценкам многих аналитиков, набирало силу отраслевое крыло во главе с вице-премьером Олегом Сосковцом. Это третье лицо после президента и председателя правительства, обладающее реальной властью в стране. Следующим за ним в правительстве Черномырдина по влиятельности шел, как ни странно, из пяти вице-премьеров, министр топлива и энергетики Юрий Шафранник (сегодня – один из богатейших людей страны), который пользовался особым доверием премьер-министра.

Между этими двумя политиками шла тихая борьба за влияние на первое лицо кабинета министров. Интересно, что правительство России, становясь все более похожим по замкнутости для прессы и общественности на безликие правительства времен политбюро, не сбавляло темп непопулярных «шоковых» реформ. Но и не допустило обещанной громко уходящими в отставку молодыми прагматиками во главе с Егором Гайдаром, галопирующей инфляции.

Наоборот, по оценкам даже некоторых членов ушедшей команды Гайдара, темпы инфляции последовательно снижались, достигнув в июне 1994 г. рекордно низкого по сравнению с сентябрем 1991 г. уровня – 6% в месяц. В то же время, в коридорах пост младо реформаторского российского правительства обнаружился новый довольно влиятельный центр. Во главе этой номенклатурной группы давления, которая курировала практически все решения кабинета министров, стоял руководитель аппарата премьера Владимир Квасов.

Это была абсолютна закрытая теневая фигура. За несколько лет работы на этом посту, он лишь дважды коротко появился на экранах телевизоров. «Серый кардинал», как окрестили его масс-медиа, оказалось, способен держать в руках тысячи связующих нитей, ведущих извне к главе кабинета министров.

Вывод множества аналитиков однозначен: в правительственных коридорах пост реформаторов властвовали не первые лица, а среднее звено аппарата, в большинстве своем состоящее из бывших номенклатурных чиновников, трансформировавшихся в «демократических». Это среднее звено аппарата и сегодня делится на «бывших» и «пришельцев», между которыми аппаратная борьба не прекращается ни на минуту.

Виктор Борисович относился к категории «пришельцев», он попал в состав аппарата вместе с шефом, и ему приходилось очень несладко в первое время. Нужно было без подготовки включиться в аппаратную борьбу за выживание с «бывшими». Аппарат всегда имеет силу власти, являясь инструментом в работе членов кабинета министров. Эта власть не прописана ни в Конституции, ни в иных законах, она прописана в должностных инструкциях конкретного чиновника.

Например, взять сегодняшнее заседание правительства, на котором члены кабинета отвечали на вопросы премьера. Кто проверяет достоверность этих ответов? Не сам же премьер-министр! А значит его аппарат во главе с руководителем! Это и есть власть, а от того, как глава аппарата доложит премьеру о соответствии реалиям информации, данной конкретным министром, зависит последующая реакция премьера в отношении отвечавшего на вопрос члена кабинета.

Такой властью обладал и Крестин, с той лишь разницей, что он формировал мнение вице-премьера о конкретном должностном лице аппарата. За эту власть ему приходилось немало бороться. Его шефу аналогично, с той лишь разницей, что в его борьбе участвовали другие действующие лица. В этой постоянной аппаратной борьбе, тандем вице-премьера и Крестина шел по жизни с 1995 года.

Во время почти неуправляемой гласности и свободы слова, ситуация усугублялась еще и борьбой с многочисленными журналистами, пристально следящими за каждым шагом высших должностных лиц и их окружения. Кто работал в то время в СМИ, помнит, как журналисты гонялись за сенсациями. Если их не удавалось находить, то многие попросту выдумывались с «высосанными из пальца» фактами.

Всякого рода публикации осложняли и без того напряженную борьбу в правительстве, а журналисты освещением тогдашней российской действительности создавали дополнительную конкуренцию в аппарате Белого дома. Если сегодня официальным источником информации о состоянии экономики является должностное лицо правительства, то в те времена существовал альтернативный источник – СМИ. Порой сведения, изложенные в газетах и журналах, в значительной степени отличались от докладов кабинета, и каждому министру приходилось работать с поправкой на эти публикации.