Детективы в тогах

– Да, – согласилась Клавдия. – Я всегда терпеть его не могла. Отец послал за стариком Геродом, репетитором Кая, и приказал ему отправиться в школу и привести домой Кая. Старик Герод побледнел и сказал: «Кай не пошел сегодня в школу, господин».-«Почему он не пошел?»-зарычал на него отец. Старик весь затрясся и тоже кинулся в ноги отцу. «Господин, не наказывай меня, – умолял он.-Я разбудил Кая рано утром, но он заперся в своей комнате и отказался открыть дверь. Я стучал несколько раз. Наконец он отозвался из-за двери, сказав, что сегодня занятий не будет, так как учитель отправился в путешествие».

– Какой врун! – презрительно фыркнул Флавий.

– И что тогда сделал твой отец? – Юлий хотел услышать продолжение.

– Он сам пошел в комнату Кая и привел его с собой. Кай был все еще в ночной рубашке и выглядел в самом деле испуганным. Отец очень строг с ним. Он подвел Кая к окну, показал надпись на стене и спросил: «Кто это сделал?» Сначала Кай слова не мог вымолвить от изумления, но потом вдруг вспылил и сказал: «Руф, сын Претония».

– Позор! Позор! – возмущению ребят не было предела.

– Предатель! – со злостью произнес насупившийся Муций.

– Мы должны наказать его, – сказал Юлий.

Скрестив руки, Муций постоял с минуту в раздумье. Затем он изрек:

– Мы изгоняем Кая. Ему не разрешается играть с нами, и никто из нас не должен с ним разговаривать.

– Для меня он не существует! – объявил Антоний.

– Я тоже с ним ни за что не заговорю, – заверила Клавдия, покраснев. Ей было явно стыдно за брата. – Уверена, что он соврал. Руф не такой. Он не стал бы пачкать краской стену святого храма. И на день рождения он подарил мне красивую куклу из слоновой кости.

– Но это на самом деле сделал Руф, – сказал Муций.

Клавдия уставилась на него, округлив от изумления свои большие глаза.

– Кай оскорбил отца Руфа, – объяснил Муций, – и они подрались. Прямо в школе.

– Вчера Руф написал на табличке: «Кай – болван», – добавил Юлий.

– И повесил табличку на стену, – сказал Флавий.

– А потом Ксантипп выгнал его из школы, – закончил повествование Публий.

Клавдия переводила взгляд с одного говорящего на другого, и на лице ее росла озабоченность.

– Выгнал из школы! – воскликнула она.

Мальчики знали, что Руф ей очень нравится, и Муций поспешил успокоить ее:

– Все не так плохо. Ксантипп простил его.

Лицо Клавдии просветлело.

– Тогда хорошо, – сказала она, но тут же снова забеспокоилась. – Отец ужасно зол, – заметила она. – Я пришла сюда, потому что думала, Руф с вами. Мне хотелось предупредить его.

– О чем? – поинтересовался Муций.

– Дело было так, – вновь принялась рассказывать Клавдия. – Отец Каю не поверил и велел позвать двух стражников, охранявших площадь ночью. Указав на стену храма, он спросил, знают ли они что-нибудь об этом. Стражники онемели. Потом один из них сказал: «Ничего подобного прошлой ночью не было». – «Как же так?» – спросил отец. «На стене ничего не было, – повторил стражник. – Мы довольно долго сидели как раз у этой стены. Ночью мы любим слегка перекусить – немного хлеба, фиги, глоток-другой вина. Ярко светила луна, и мы бы обязательно заметили, если бы на стене было что-то написано». – «Когда это было?» – спросил отец. «Незадолго до наступления пятого часа ночи», – ответил стражник. «Ты видел кого-нибудь возле храма?» – продолжал допрос отец. «Никого, повелитель, – заверил стражник, – а потом мы ушли». Стражник спросил, должен ли он сообщить об осквернении храма, но отец приказал ему ничего никому не говорить. «Я сам займусь этим делом», – сказал он.

– Вот так-так! – пробормотал Флавий.

– Звучит не очень утешительно, – обеспокоенно заметил Муций.

– А что было потом? – спросил Юлий.

– Потом стражники ушли, – завершила свой рассказ Клавдия.

– Наверное, твой отец сам хочет наказать Руфа, – предположил Флавий.

Клавдия с сожалением покачала головой.

– Нет, – сказала она, – у него другой план. После того как стражники ушли, он спросил Кая: «Откуда ты знаешь, что это сделал Руф?» А Кай ответил: «Мы поссорились». – «Это не доказательство», – возразил отец. Но Кай стоял на своем. «Это был Руф, потому что это его почерк. Я знаю, как он пишет», – сказал он. Услышав это, отец воскликнул: «Ну вот! Все ясно. Если это его почерк, то не может быть сомнений, что это его работа. Я сам сегодня отправлюсь к городскому префекту[13] и обвиню Руфа в злостном осквернении храма».

Мальчики подавленно молчали. Городской префект был известен своими суровыми и крайне жестокими приговорами. Он был человеком, не знавшим сострадания.

– Ты думаешь, префект может сделать что-то ужасное с нашим Руфом? – спросила погрустневшая Клавдия.

Муций мрачно кивнул.

– Он приговорил к смертной казни людей только за то, что те смеялись, когда мимо проезжал император со своей свитой.

– Но Руф всего-навсего мальчик! – вскрикнула Клавдия. – Префект не сможет вынести смертный приговор ребенку.