Детективы в тогах

– Но зачем он ходил к Лукосу? – не понял Флавий.

– Только боги могут ответить, – вздохнул Муций. – А я знаю одно: если Руф побывал в банях Дианы, попасть туда он мог только пройдя по крыше дома Лукоса. Его дом – единственный на улице такой же высоты, как бани Дианы.

– Муций все правильно говорит, – возбужденно воскликнул Юлий. – Помните одежду Руфа, которую мы нашли под кроватью? С нее даже капало.

– Вот именно! – выкрикнул Муций, обрадовавшись поддержке. – Она была мокрой потому, что Руф прыгнул в бассейн бань Дианы.

– Нужно немедленно что-то предпринять, – решительно заявил Юлий.

– Но что именно? – спросил Флавий.

– Пойдемте к Ливии и все ей расскажем.

– А что Ливия сможет сделать? – засомневался Публий. – Она сама говорила, что бессильна. Городской префект не примет ее, так как знает, что император не жалует Претония.

– Тогда нам остается пойти к самому императору, – рассудил Флавий. – Если император прикажет освободить Руфа, тут и делу конец.

Идея была смелой.

– Ну кто бы мог подумать! – съязвил Публий. – Флавий на старости лет становится героем.

– Придумано неплохо, – отметил Муций. – Мы сможем доказать императору, что Руф не виноват.

– Это совеем непросто, – возразил Юлий. Он понизил голос и зашептал: – Императора тщательно охраняют. Он живет в постоянном страхе, что его пытаются убить. Просто так к нему не пройдешь – сначала нужно попросить аудиенции, а это займет несколько дней.

– Я знаю, что нам делать, – заявил Антоний с видом заговорщика.

– Что? – мрачно поинтересовались остальные, так как знали – Антоний обязательно предложит что-нибудь несуразное.

– Мы напишем ему письмо, – выпалил Антоний. – Письма он не испугается.

Друзья онемели. Единственный раз Антоний предложил что-то разумное. Они смогут оставить письмо во дворце, и его немедленно передадут императору.

– А кто напишет письмо? – спросил Флавий.

– Ты, конечно, – решил Публий. – У тебя лучший почерк в классе. Хоть раз на что-то сгодится.

Флавий запротестовал, но все его возражения были отвергнуты.

– На чем же мне писать? – недовольно спросил он.

– Проще простого, – сказал Юлий, доставая из-под тоги пергаментный свиток. – Вот сборник речей Цицерона. Мне не хотелось бы расставаться с ним, но мы могли бы написать письмо на обратной стороне. Она почти чистая.

Флавий опять был недоволен.

– Письмо на обратной стороне свитка! Что подумает император! Он, скорее всего, прочтет речь Цицерона, а не наше письмо.

– Император умнее тебя, – с убежденностью заявил Муций. – Мы не можем тратить драгоценное время на поиски навощенных табличек. Дело очень срочное. Император поймет. Просто перечеркни речи на свитке.

Но Юлий и слышать об этом не хотел.

– Нет! Ничего не вычеркивай! – взмолился он. – Очень жалко. К тому же императору это может не понравиться. Он очень высокого мнения о Цицероне, и ему будет приятно получить его труды. Просто пиши на другой стороне, ничего дурного здесь нет. Ну, начинай!

– Но я пока не знаю, что писать, – признался Флавий.

– Я продиктую, – предложил свои услуги Юлий.

Флавий уселся за стол, развернул пергамент, расправил его, поставил рядом свечу и взял в руки угольный карандаш. Потом выжидательно посмотрел на Юлия. Тот принялся шагать взад и вперед в размышлении. Наконец он остановился за спиной Флавия и начал: «Дорогой император». Только и успел он произнести, как Муций и Публий тут же накинулись на него.

– Так императора не приветствуют, – заявил Муций.

– А как тогда? – оскорбился Юлий.

– Я знаю, – выпалил Антоний. – Божественный, милостивый, знаменитейший, глубоко почитаемый, мудрейший император.

– Это чересчур, – буркнул Муций.

Они заспорили о том, как следует обращаться к императору; затем они устраивали дебаты по поводу каждого предложения, которое диктовалось Флавию; и наконец сразились из-за подписи.

Когда письмо было закончено, прошел почти час. Но они в конце концов остались довольны, и Флавию пришлось зачитывать его вслух несколько раз.