Детективы

— Приличия, мой дорогой Филипп, мне кажется, вы сами не очень о них думаете. Иначе бы… — Она встала отряхнуть юбку. — Иначе бы вы не принимали у себя женщин в такой ранний час.

Он удивился, решив, что она говорит о самой себе.

— Девять часов!.. Это, по-вашему, рано?

— Нет, нет… — Она снова заулыбалась. — Речь не обо мне, а о другой… той, что была здесь до меня.

Он проследил за ее взглядом до пепельницы, где тлел испачканный губной помадой окурок сигареты «Пел-Мел». Тяжелый свинцовый колпак захлопнулся над ним.

— Ну, что вы скажете? — ехидно спросила она. Филипп с тоской думал, а что же сможет сказать он.

— Филипп, вы вольны принимать, кого угодно.

— Это был деловой визит…

Выход ему неожиданно подсказал роман, лежавший на пианино.

— Приходила секретарша моего издателя за рукописью, которую я немного задержал… Из-за всех этих событий, правда ведь?.. Она только что ушла.

Кончиком своей «Голуаз» она размазала по пепельнице еще не остывшую золу «Пел-Мела», затем, словно побоявшись зайти слишком далеко в том, что ее не касалось, резко сказала:

— Поговорим о другом.

С его стороны было бы неразумно перечить ей.

— Как вам будет угодно.

— О вашей поездке в Бразилию, например. Вы не изменили своих планов?

— Я все больше и больше подумываю об этом путешествии последнее время.

Юношеский, почти детский восторг сделал ее на миг похожей на брата.

— Чудесно… я рада, что смогла убедить вас. Создавалось впечатление, по крайней мере внешне, что она забыла о цели своего визита.

— Будь я посмелее, я бы попросила вас одолжить мне одну-две книги о Латинской Америке, которые видела в вашей библиотеке.

Он охотно пошел навстречу ее желанию, и они перешли в кабинет, где она выбрала великолепную монографию, озаглавленную «Бразилия».

— Так у меня будет некоторое ощущение того, что я вместе с вами готовлюсь к путешествию, — пробормотала она, засовывая томик под мышку. — Когда вы к нам приедете, мы вместе это обсудим…

Филипп не знал, заметно ли исказилось его лицо, Люсетта же торопливо добавила:

— Все трое… вместе с Робером.

Теперь у нее был почти трогательный вид.

— Надеюсь, германская черепаха не слишком долго будет его там удерживать.

Она вздохнула и проследовала за Филиппом в прихожую.

— Вы знаете… — Она насмешливо хохотнула. — Или, вернее, не знаете, что его отсутствие пришлось очень не по душе Шерлоку Холмсу из Бур-ля-Рен.

Филипп, собиравшийся было уже открыть дверь, замер, зажав в кулаке дверную ручку.

— Вы снова видели Шабёя?

— Не я. Наши атомы не стыкуются… я узнала от секретарши Робера, что он приезжал на фабрику. Хотел повидаться с патроном… своим другом патроном, и всего-то.

— Уж не воспылал ли он действительно страстью к игрушкам?

— К игрушкам… да, по дешевке! Приближается Рождество, а полицейские ведь тоже люди. Вы также не знаете… — Она тараторила, не переводя дыхания, словно боялась, что не успеет сказать всего, что ей надо было сказать. — Шабёй уже звонил Роберу перед самым его отъездом. И знаете, по какому поводу? Чтобы Робер подтвердил ему в сотый раз, что он действительно был в Мулене, когда вы приехали. Вам не кажется, что это уже чересчур?

— Поразительно! — сказал Филипп. — Как будто у них в полиции делать больше нечего. — Он приоткрыл дверь. — Лучше бы ловили грабителей, вместо того чтобы отравлять жизнь честным людям.

Грабителей и убийц! Дрожь пробежала по телу Люсетты — возможно, от ледяного сквозняка, хлынувшего в дверной проем. Она зябко стянула вокруг себя пальто и продолжала:

— На прошлой неделе я читала статистику в одном журнале… Кажется, половина преступлений остаются нераскрытыми! Когда я об этом думаю…

Филипп резко распахнул дверь. Она протянула ему свою руку в перчатке, мило улыбнулась.

— Половина преступлений… Представляете!

Она вышла, а на крыльце, прежде чем он успел закрыть, обернулась:

— Филипп! — Улыбка по-прежнему не сходила с ее лица. — Насчет субботы, в Мулене. Подумайте еще!

Глава 16

— Шлюха!.. О, какая шлюха! Еще чуть-чуть, и вы занялись бы здесь любовью… без всякого стыда… А я, наверху, вынуждена все это сносить!

Бледная, с полным ртом желчи, Раймонда давала волю ненависти.

— А ты! Ты божился, что между вами никогда ничего не было… Ты ее уже целовал, она сама сказала… я слышала…

Ее сотряс приступ кашля, смеха и рыданий. Филипп положил руку ей на плечо.

— Это было давно, много лет назад… Один-единственный раз, до того, как я познакомился с тобой… Впрочем, я об этом даже не помнил.

— Но она, она помнит!

Передразнивая Люсетту, Раймонда скопировала ее голос:

— Насколько я помню, вам это не было неприятно! — Она схватила журнал и с силой швырнула его через всю комнату. — Она вела себя как… как…

— Как шлюха, ты уже говорила!

Терпение, которым он вооружился, предвидя эту сцену, начинало оставлять Филиппа. Он в очередной раз сделал над собой усилие, желая сохранить примирительный тон.

— Я ставлю себя на твое место и понимаю твою реакцию. Встань ты на мое. Что я, по-твоему, мог сделать?

— Признайся, ты ее даже не одернул, как следует.

— Я обязан был ее выслушать, прежде чем выставить за дверь…

— Ты должен был сделать это сразу.