Детектор лжи

Василий Сигарев Детектор лжи

Комедия в двух действиях

Действующие лица

БОРИС — 42 года

НАДЕЖДА — 40 лет

ГИПНОТИЗЁР

Первое действие

… Иногда я становлюсь воздухом, сквозняком или тенью и хожу в гости к разным людям. К тем, что живут внизу, к тем, что живут в доме через дорогу, на котором кто-то, имевший к почтальонам личные счёты, сорвал номер. Бываю я и у них. У Бызовых. Их однокомнатная квартира находится в том самом доме без номера. Первый подъезд. Четвёртый этаж. Прямо. У них дверь ещё оббита реечками. А в центре двери — ромб с буквой «Б». Может быть, кто-то был у них? Хотя вряд ли… Так вот. Я поднимаюсь по лестнице, втискиваюсь в крохотную щель под дверью, из которой зимой поддувает и попадаю в длинную узкую прихожую, изуродованную пенопленом со следами кошачьих когтей. На стене овальное зеркало, похожее на куриное яйцо, вешалка с тряпичными висельниками и полочка для шапок, на которой зонт и хозяйственная сумка. «Не густо», — ехидно замечает маленький сгорбленный старичок-мещанин внутри меня. «Но и не пусто», — злобно возражает ему чахоточный юноша-аскет. И я иду дальше. Мимо ванной и туалета. В комнату. Из недвижимой мебели здесь два массивных шифоньера и книжный шкаф, на котором выставка посуды: рюмки, фужеры, супницы в количестве двух экземпляров, заварочный чайник, многочисленный кофейный сервиз с ампутированными ручками на некоторых чашках и даже — казенные стопки тарелок, увенчанные тяжелыми грозными салатницами. А из того имущества, что все-таки можно спасти в случае пожара или стихийного бедствия я помню только два кресла, что стоят в ряд возле стены, как в нотариальной конторе, диван какого-то обиженного цвета и журнальный столик. Есть еще, конечно, пара представителей семейства ковровых (один отряда бровых), что-то ещё. И, естественно, бесстыдно взгромоздившийся на убогую подставку ламповый титаник «Горизонт» с неуместной панамой-салфеткой на голове и маленькой вазочкой с тремя сухими бессмертниками на темени. Я медленно пересекаю комнату, вдыхая какой-то странный аромат, который напоминает мне запах кухни после ремонта, взбираюсь на подоконник и — жду. Это моё место в зрительном зале. Сейчас начнётся фильм, спектакль, представление. И я сижу и жду. И вот однажды, когда я точно также сидел на этом самом подоконнике, я вдруг подумал, представил, увидел: а что, если… Конечно, такого быть не может, но все-таки: а что, если… Вот так и родилась эта история. Смешная или грустная. Забавная или печальная. Не мне решать. Вам. Конечно, ничего этого не было на самом деле. А если бы всё-таки и было, то произошло бы, наверняка, именно в семье Бызовых. Впрочем, может быть, и в какой-то другой. Я не знаю. Но тот факт, что всё это я придумал, сидя на подоконнике в однокомнатной квартире, что в первом подъезде на четвёртом этаже, прямо, в том самом доме без номера — о чём-то говорит. Так что пускай всё там и происходит. Начнём.

БОРИС сидит в кресле, спрятался за газету. Видны только его ноги, пальцы которых нервно пританцовывают. Одна маленькая странность в его облачении, возможно, привлечет особое внимание женщин от сорока и других, тех, что без замирания в сердце не могут лицезреть мужские волосатые чресла: Борис в трусах. Но не в каких-то там синих солдатских, как это принято у среднего класса, а в добротных китайских трусах с нарисованным долларом и ширинкой. НАДЯ стоит между комнатой и прихожей. Наблюдает, как человек в старомодном клетчатом пиджаке развязывает шнурки на туфлях. Этот человек никто иной, как ГИПНОТИЗЁР, которого она вызвала, чтобы… Впрочем, всему своё время. Всему своё время.

НАДЯ. Мы это… Объявление ваше в газетке давно увидели. И вырезали.

БОРИС (Из-под газеты). Я не вырезал.

НАДЯ (Не глядя на Бориса). Как знали, что пригодится. А то ведь оно как: пока гром не грянет, мужик не… не… А мы как знали, что пригодится. И вырезали.

БОРИС. Я не вырезал.

НАДЯ. И вырезали. И в сумочку старую к документам положили.

БОРИС. Я не ложил.

НАДЯ. Молчи, дубина, не пил бы — не пригодилось. (Гостю.) И в сумочку, говорю, к документам положили, чтоб не утерялось куда. А то ведь оно как у других: потеряют, а потом бегают. А мы — в сумочку, чтоб не бегать.