Дети-404

– Сложно было. Родителям обо мне донесли, позвонили. Те наняли человека, чтобы взломать мой телефон, социальные сети, узнать о моих друзьях, о людях, с которыми я общалась. Прослушивали телефон, а я ничего не знала. Потом в один из обычных вечеров с матерью зашел обычный разговор об однополых отношениях… Я не понимала, что вообще происходит. Отец меня сильно избил. Забрали телефон, запретили заходить в Интернет. Пытались отвезти к психологу, на что я ответила: «Ничего нового я там не услышу» – и наотрез отказалась идти. Номер телефона поменяли. Ограничили круг общения. Девушке моей угрожали: «Не перестанешь с ней общаться – будут проблемы». Ей тогда уже исполнилось 18 лет. Меня контролировали круглые сутки. Из школы домой, из дома в школу – под конвоем. Потом все немного начало утихать. Через полгода история повторилась, меня избила уже мать, она в ярости кричала: «Я выбью это из тебя!»

Мирослава, 15 лет:

– Я встречалась с девушкой, ее родители как-то об этом узнали. И когда мы сидели во дворе с ней, прибежал ее отец, схватил ее за волосы и потащил домой. Потом я узнала, что он ее очень избил. Ей запретили со мной общаться, и, когда мы встречаемся где-нибудь на улице, она делает вид, что просто не заметила меня, но я все понимаю, поэтому не трогаю ее.

Родительский арсенал психологического насилия куда разнообразней, нежели у одноклассников и сверстников ЛГБТ-подростков. Меры воздействия на «неправильного» ребенка гуманными не назовешь. Родители игнорируют подростка (делают вид, будто «ничего не было»), не верят ему, запрещают заговаривать на тему СОГИ. Часто в ход идут и более радикальные меры: не позволяют видеться с любимым человеком, лишают средств связи (отбирают телефон, не дают выходить в Интернет, контролируют переписку), называют ребенка больным, извращенцем, педофилом, унижают и оскорбляют, пытаются лечить гормонами, водят по батюшкам и по бабкам, угрожают психбольницей и даже убийством.

Варвара, 18 лет:

– Однажды отец сказал мне на полном серьезе: «Если что, я убью вас обеих». То есть меня и мою девушку.

Аня, 16 лет (Хабаровск):

– Недавно мама сказала: «Выбирай, либо я, либо твоя так называемая подруга». Видеться запрещено, а дома бойкот.

Енот Алексей, трансгендер FtM, 16 лет (ЮФО):

– Родители не воспринимали то, что со мной происходило, всерьез. Когда я пробовал говорить о себе в мужском роде при отце, он злился и кричал на меня. Мама подшучивала фразами «член пришить» и «в армию теперь пойдешь». Однажды ее слова действительно меня задели – она позвонила мне с работы и сказала: «Хочешь хорошую новость? По китайскому календарю ты должна была родиться мальчиком». И я услышал в телефоне дружный смех ее коллег. Да, я понимаю, что она не со зла. У родителей странное чувство юмора.

Ксения, 17 лет (Таганрог):

– Угрозы («Я не выпущу тебя из города учиться, если ты не перестанешь с ней общаться!»), насильственные походы по врачам (думали, что психолог поможет и эта «детская влюбленность» уйдет сама). В мой адрес в семье постоянно звучат оскорбления: «никчемная», «ты вообще никто». Никогда не забуду ссору с матерью, в которой она выкрикнула: «Я родила тебя не для того, чтобы ты у девок лизала!» К слову, она сама живет с человеком, который не стесняется унижать ее при детях.

Л. В., 17 лет (Екатеринбург):

– Родители говорили, что это неправильно, что я еще одумаюсь, что меня «задурили педофилы из интернетов».

Л., 16 лет:

– Встретившись со своей первой девушкой, я имела неосторожность рассказать о ней родным. Нам тут же запретили общаться, и наша семья переехала в другой город.

М., 17 лет:

– Отец узнал о моей ориентации от моей сводной сестры. Прозвучали самые страшные для меня слова: «Тебя в психушку, ее в тюрьму». Конечно, я сказала, что неудачно пошутила, что у меня даже парень есть! Это его успокоило, но новость облетела всех родственников. Тетя устроила допрос с пристрастием, я отнекивалась. На что она рассказала мне поучительную, по ее мнению, историю. В деревне у них есть одна «такая». Сейчас будет что-то смешное, готовы? Она доводила до оргазма бабушек, и одна из них даже умерла! Я поняла, что тете кажусь именно такой.

Така, 16 лет:

– Мне запретили заходить в Интернет и сказали: «Чтобы больше не общались, я о ней не слышала и не видела ее». Теперь общаемся втайне.

Мария, 16 лет (Москва):

– Мама все время намекает на то, что я грязная извращенка, что я жертва пропаганды, педофилов, что лучше бы я вообще не задумывалась об ориентации.

Таня, 16 лет (Камешково):

– Дядя случайно увидел часть переписки, из которой можно было понять, что я би. Начал оскорблять меня при маме, говорить ей, что я больная и меня нужно лечить.

Паша, 14 лет: