Дети ада

Было еще не жарко, хотя солнце светило вовсю, оно в белые ночи почти не заходит в городе. На пару часов спрячется за Петропавловской крепостью, растопив багрянцем густую синеву ночного неба, и снова уже вскоре пускает золотые стрелы лучей на сияющие купола соборов. Причудливо смотрятся на Неве вздыбившиеся в прозрачное небо двумя створами разводные мосты, а бесшумные белые корабли, проплывающие между ними в утренней дымке в Финский залив, кажутся «Летучими голландцами». Красив Санкт-Петербург в белые ночи, в тени спрятались кучи мусора, оставленные вдоль тротуаров уличными торговцами, не так уродливо выглядят телефонные будки с разбитыми стеклами и оторванными трубками. Все еще не уехавшие от нас наемные вьетнамцы все, что можно, скупают и отсылают на родину, будь это трубки или украденные счетчики. Работают ли они где-нибудь? Или только скупают ворованное, очищают магазины, стоят в длинных очередях на почтах с увесистыми посылками в руках. Прямо-таки жучки-могильщики! Точат и точат нашу экономику. Парадокс! В России все больше безработных на улицах, а какие-то умники поназаключали договоры на наемную рабочую силу из-за рубежа!

В один прекрасный день на всех этажах дома, где живет Рогожин, «умельцы» в рабочих робах, полосатых шапочках, что носят строители, быстро и ловко справились с замками на металлических стенных щитах, отсоединили счетчики, а чтобы жильцы не ударились в панику, лишившись электроэнергии, напрямую соединили провода. Все было сделано, когда жильцы были на работе. Никто бы и не заметил, если бы впопыхах не забыли подключить одну квартиру. При нашей всеобщей безответственности и неразберихе новые счетчики никто и не подумал ставить. Да и какой смысл? Снова тут же украдут.

Гриф тщательно обнюхивал вывороченный бульдозером из земли огромный камень, на него с интересом смотрела и молодая овчарка. Она натягивала поводок, но хозяйка не отпускала, а Гриф первым к незнакомым собакам не кидался. Наверное, тоже когда-нибудь обжегся: собаки разные, одни радуются встрече, другие равнодушны, а третьи, не долго думая, норовят сбить с ног и цапнуть побольнее. Тысячелетия живя с людьми, собаки многое переняли у них...

Два парня лет по 18—20 расположились на гранитном парапете, между ними несколько разноцветных банок заграничного пива. Иван всегда удивлялся, как это могут молодые люди покупать такое пиво, платя за банку бешеные деньга! В ней и пива-то чуть больше 300 граммов. Оба в мешковатых светлых брюках, один в футболке с иностранными надписями. Они сидели спиной к Неве и, болтая ногами в кроссовках, насмешливо отпускали ядовитые реплики вслед проходящим мимо женщинам, впрочем, те не обращали на них внимания. Петербуржцы предпочитали не связываться с обнаглевшей молодежью. Обматерят в ответ на самое невинное замечание, могут толкнуть и кулаки в ход пустить, особенно когда их много. У ног стояла бутылка из-под шампанского, которое они еще раньше опустошили. Увидев приближающегося к ним Грифа, парень в майке осклабился:

— Эй, длинноухий, не хочешь по утрянке выкупаться?

Иван принял это за обычный пьяный треп, но парнишка, поощряемый приятелем, проворно соскочил с шершавого парапета и хотел сграбастать поравнявшегося с ним спаниеля, тот зарычал и отпрянул в сторону, тогда парень схватил увесистую бутылку и запустил в собаку. Бутылка вдребезги разлетелась на тротуаре, рассыпав сверкающие осколки. Второй в варенке принялся со смехом швырять пустые банки. Гриф повернулся к хулиганам и стал их яростно облаивать, однако держался на приличном расстоянии.

Рогожин даже не подозревал, что в нем вспыхнет такая неудержимая злость к этим подвыпившим подонкам. Ну что им нужно было от собаки, причем, на редкость миролюбивой. Большинство прохожих, увидев трусившего навстречу им золотистого кудрявого песика, улыбались, а некоторые вслух восхищались им. Дети стремились погладить. Им это Гриф разрешал. А тут — тяжеленной бутылкой в собаку! Так и убить можно. Тот, кто имеет четвероногого приятеля, знает, какое возмущение поднимается в тебе, когда обижают его. Иван с побагровевшим лицом за руку сдернул одного с парапета, в это, время второй в майке, оказавшийся за спиной Рогожина, двинул того кулаком в челюсть.