Дети ада

Каждое утро он выходил на высокое крыльцо поселкового и закуривал, окидывал зорким взглядом свои огороженные владения. К поселковому помаленьку собирались шабашники.

— Какую нынче будем изгородь городить? — спрашивали председателя. — Может, магазин огородим? Иль водонапорную башню?

— Кладбище, — решал председатель. — Бабка Аграфена давеча жаловалась, дескать, козы венки на могиле ее кума сожрали.

                                           127.

Высокого статного Лешку Петухова, работающего на почте монтером-связистом прозвали в поселке «Заведующим телеграфным столбом».

                                           128.

Близорукая бабка Маня, увидев за забором на огороде соседку Дуню, поклонилась ей, а та в ответ ни слова. Обиделась старуха, жалуется внучке:

— Давеча поздоровалась с Дуней, а она и не поглядела в мою сторону, будто я пустое место.

— Это же чучело стоит в огороде, бабушка, — заметила внучка.

— Ну-у, а я думала — Дуня.

                                           129.

Глуховатый плотник дядя Вася на все вопросы обычно отвечал: «Никогда таким не был!»

                                           130.

Рано утром собутыльник поднял с постели приятеля:

— Вставай, поговорить надо!

— Кажется, вчера мы наговорились... — морщась от головной боли, зевает тот. — Чуть ли не до утра калякали!

— Мы сразу с тобой напились, а поговорить-то толком не успели, — возразил приятель.

                                           131.

На берегу речки заснул рыбак. Проснулся, хвать, а удочки нет. Украли!

                                           132.

Когда болтуна упрекнули, что он всех заговорил, тот стал оправдываться:

— Понимаете, начавши говорить, кончить не могу... И потом, думаете говорить легче, чем слушать?

                                           133.

В Петродворце.

— Пообедаем? В буфете молочные сосиски с капустой.

— Пойдемте лучше в столовую, где цари трапезничали...

                                           134.

Охрипшая от долгого употребления пластинка пропойным голосом сипло выводила: «Вдоль по Питерской, да по Тверской...»

                                           135.

В Калининграде в морозный день идет киносъемка. Режиссер, заметив на носу актера блестящую каплю, попросил вытереть.

— Да что вы, братцы? — взмолился артист. — Она ведь настоящая!

                                           136.

В столовой.

— Что у вас, и супа нет?

— Нет.

— А второго?

— И второго нет, — сказала официантка и заплакала.

                                           137.

В Армавире наверное, половина населения ездит на велосипедах. Дома низкие, прямо с тротуара можно попасть в помещение.

На распахнутых дверях гастронома надпись: «Просьба на велосипедах в магазин не въезжать!»

                                           138.

В ресторане.

— Дай десять рублей?

Приятель протягивает бумажку. Собутыльник подходит к оркестру, вручает музыкантам деньги. На весь зал гремит мелодия «Тбилисо».

Возвратившись к столу, обращается к приятелю, у которого взял деньги:

— Встань, я ведь заказал музыку!

                                           139.

Она знала, что хорошо получается на снимках в профиль с легкой улыбкой. На похоронах отца, когда фотограф стал снимать родственников у гроба, она в самый последний момент повернула голову немного в сторону и улыбнулась сквозь слезы.

                                           140.

В Доме Кино за столиком сидит изрядно выпивший представительный мужчина. Перед ним графинчик с коньяком, бутерброд с икрой. К нему подходит администратор, нагибается и почтительно говорит:

— Вадим Палыч, вас приглашают на обсуждение фильма.

Мужчина секунду смотрит на администратора, потом с пафосом заявляет:

— Вы разве не видите, в каком я виде?..

                                           141.

Начинающий автор звонит маститому писателю:

— Как моя повесть, Дмитрий Иванович?

— Да вот, с раннего утра читаю, как проклятый... — отвечает тот.

                                           142.

—  На колхозном собрании. Старик с места:

— Какой это силос? Это гнилое! Председательствующий:

— Авдотья, что ты все с места? Выходи на трибуну!

— Я буду отсюда. Я хочу правду сказать!

                                           143.

— Есть у меня, братцы, грех на душе... Старуху убил!

— Как же это?

— В больнице долго лежал, скучно, ну, придешь к соседям в палату и разные анекдоты рассказываешь... У одной старушки инсульт в нос. Сердечная померла со смеху.

                                           144.

Роман в рукописи тоже самое, что годовой отчет в бухгалтерии: читают только ревизоры.

                                           145.

Чай был такой горячий, что у него очень скоро на заблестевшем носу образовалась прозрачная капля; она подрожала-подрожала на кончике и сорвалась в глубокую кружку с петухом, из которой он прихлебывал чай.

                                           146.

Хмельной поэт в кафе писателей:

— У кого бы стрельнуть на бутылку? Ага, вон сидит у окна бездарный драматург... Он мне не откажет: до смерти боится эпиграмм!

                                           147.

Два сельских жителя стоят в Гостином Дворе у витрины и смотрят на выставленные там новогодние маски.

— Ишь, харя-я... — ухмыляется один. — В точности, наш Лексунов!

И тычет пальцем в маску обезьяны.

                                           148.

                                           МРАЧНАЯ ШУТКА

Когда нелюбимый муж умер, жена настояла, чтобы тело сожгли в крематории. Прах она попросила поместить в стеклянную посудину, формой напоминающую песочные часы.

— Он всю жизнь пил и бездельничал, — сказала она изумленным знакомым. — Пусть хоть после смерти поработает...

                                           149.

                                           МЕБЕЛЬ

Встретились два парня. Один замечает на скуле другого здоровенный синяк.

— Никак, подрался? — спрашивает.

— Жена моя любит мебель в квартире переставлять, хотя, как известно, от перестановки мебель не становится лучше...

— Хозяйственная у тебя жена!

— Ну, да, — соглашается приятель, — только вот мебель-то приходится таскать мне одному.