Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей

Неоптолем позволил себе тихий смешок. Увидев тогда в бухте микенские корабли, он посчитал это еще одним оскорблением. Нельзя принимать врагов и друзей как равных, и старик Идоменей глубоко просчитался, решив, что это сойдет ему с рук! После этого мирмидонский предводитель внес изменения в первоначальный план похищения царевны. Все складывалось лучше некуда: Микены лишатся своих драгоценных кораблей, Орест будет бесноваться на берегу, а Гермиона станет собственностью Неоптолема. Что может быть слаще подобной мести?..

Жаль, не получится прикончить микенского ублюдка… Отряд Неоптолема был слишком мал, чтобы противостоять одновременно микенцам и критской страже. Его численность подходила для быстрой вылазки, но не для затяжной битвы. Ничего, расправу над Орестом можно отложить до следующего раза… Мирмидонец был уверен: рано или поздно они встретятся вновь. Того желают сами боги!

Его размышления были прерваны испуганным воплем. Неоптолем крутанулся, вскидывая меч… И рубанул им по шее невысокой девушки, которая в этот момент выскочила из правого коридора. Служанка выронила кувшин с молоком и поднесла дрожащую руку к глубокой кровоточащей ране. Затем ее ноги подкосились, и она повалилась на пол. Маленькое тело несколько раз изогнулось в предсмертных судорогах… после чего замерло навсегда.

— Как думаешь, она разбудила кого-нибудь своим визгом? — спросил Пандар, один из мирмидонских воинов.

Неоптолем бросил взгляд на убитую и узнал в ней одну из служанок Гермионы. Не повезло…

— Без понятия, но времени у нас стало еще меньше. Бегом!

Мирмидонцы бросились вперед и спустя несколько мгновений оказались перед входом на женскую половину дворца.

Там случилось то, чего Неоптолем предвидеть не мог.

Вход сюда обычно охранялся двумя-тремя стражниками: никому в голову не приходило с боем прорываться к женщинам. И Неоптолем хорошо это знал, поскольку подолгу гостил во дворце. Но на этот раз все было иначе. У деревянных дверей, окованных медью, мирмидонцев поджидал целый отряд!

Здесь было не меньше двенадцати человек, и все они находились в боевой готовности — вероятно, услышали девичий крик. Завидев мирмидонцев, критские воины все как один вскинули мечи и ударили по своим щитам. Грохот поднялся такой, что стало ясно — сейчас проснется весь Кносс.

Один из стражников обернулся к кому-то в покоях и закричал:

— Запритесь и ждите помощи! Они пришли!

— Вперед! — прорычал вышедший из себя Неоптолем, и его отряд бросился на врага. Завязалась стычка, кровавая и безжалостная. Мирмидонцы знали, что на счету каждое мгновение, поэтому бились, подобно разъяренным львам, не щадя сил и не обращая внимания на потери.

Защитников было меньше, и они были не так опытны, как нападавшие. В считанные мгновения от стражи осталось не более половины. Мирмидонцы выигрывали, несмотря на трех убитых и пару раненых на своей стороне. У сына Пелея мелькнула мысль, что его плану еще суждено воплотиться.

Если они успеют выломать дверь, то он схватит Гермиону и бросится с ней к кораблям… Даже если никого из отряда к тому моменту не останется в живых.

Внезапно сзади раздался клич, заставивший Неоптолема содрогнуться от ярости. Это был хорошо знакомый — и ненавистный! — голос, призывавший идти в атаку:

— За Микены! За Крит! Бейте этих псов!..

Из дальнего конца коридора показалось множество микенских воинов — вооруженных, с горящими глазами, готовых к кровопролитию. В первых рядах виднелись фигуры Ореста и мужчины с обезображенным лицом.

Неоптолем осознал со всей ясностью: все кончено. Шансы на успех растаяли, словно утренний туман под солнцем. Первым его побуждением было броситься прямо в толпу противника и любой ценой добраться до микенского царевича… Задушить его, переломать ребра, даже если придется погибнуть самому!

Но голос разума в его голове утих еще не полностью: он требовал отступать. Немедленно.

Один из критских стражников вдруг помчался прямо на Неоптолема. Мирмидонец уклонился от клинка и свалил противника мощным ударом в челюсть, ощутив, как под кулаком хрустнули кости. Он глянул вбок: рядом была лестница, которая вела в небольшую залу внизу. Как помнил Неоптолем, далее располагалось хранилище — миновав его, можно было пройти к одному из выходов дворца. Этот короткий путь он наметил для отступления с плененной царевной… Что ж, значит, придется бежать без нее.

Все это промелькнуло в голове мирмидонца за один короткий миг — навстречу устремились микенцы с выставленными вперед щитами, и Неоптолем отдал приказ отступать.

Ввязываться в большое сражение смысла не было: дворец проснулся и гудел, как растревоженный улей… Биться против всего Крита — затея убийственная.

Мирмидонцы организованно отходили к выходу. Лучники успели дать залп в бегущих микенцев, однако пали под их клинками. Жертва стрелков была не напрасной — их товарищи успели закрыть на засов двери в залу, отрезав себя от микенских воинов. Противнику потребуется немало времени на то, чтобы пробиться через преграду; это дало уцелевшим мирмидонцам шанс на спасение. Неоптолем скомандовал: