Читаем Дети Арктиды. Северные истоки Руси полностью

Глава XIII Час Быка

Что еще принципиально отличает индоевропейцев Запада, кроме смены солнцебога на громовержца, это абсолютно чуждый Северу культ Быка. Впрочем, эти два явления взаимосвязаны, звенья одной цепи, цепи Запада-Атлантиды. Меченый жрец Тота Моисей: «лицо было его рогато» в еврейском подлиннике, в Вульгате «facies cornuta», с бычьми рогами у Микеланджело. Меченые «рогатые» индоевропейцы и их рогатые боги: Зевс, Тор, Таранис, Один, и уже охристианившиеся тевтонские рыцари продолжают носить рогатые шлемы. Культ Быка, жертвоприношение быка, самое прямое наследие атлантической традиции, традиции изначально антиполярной и антиземледельческой. От этой атлантической заразы сохранили северный иммунитет только славяне. Когда бы ни была написана «Велесова книга», написано в ней все правильно, и главная в ней тема – это именно борьба славян «с быкоголовыми». Вспомним, что знатные русичи и даже варяги, о происхождении которых спорят до сих пор, брили голову и оставляли на ней центральную косу, а это уже было меткой колоса и Коло, а славянскую женщину до сих можно увидеть с трехлучевой косой, символом пшеничного колоса. Этого «коллективного бессознательного» мы не увидим ни у эллинок, ни у римлянок, ни тем более у поздних индоевропеек, более того, прорывается время от времени свое «бессознательное», когда видим странную моду на рогатые прически и головные уборы на полотнах Брегеля или Кранаха.

* * *

Атлантическое, скотоводческое, начало в западной традиции особенно отчетливо заметно в ближайших к Атлантике территориях. В Испании оно проявилось в гипертрофированной уродливой форме. Коррида – это несомненно трансформированные остатки культа жертвоприношения быка. «Коллективное бессознательное» до сих пор возводит до полубожественного ранга тореодора, наиболее «смачно», ударом между рогов, убившего несчастную скотину. Как некогда жрец, пустивший кровь священного быка, в священном храме Посейдона-Сета, бога Атлантиды.

Платон описывает священный праздник Атлантиды, ловлю жертвенного быка десятью царями Атлантиды: «Раз в пять или шесть лет десять царей Атлантиды сходились в Посейдоновом храме, чтобы совещаться о делах правления, а также испытывать друг друга, не переступил ли кто закона, и если переступил, того судить. Но до суда клялись они друг другу в верности так: выпустив на волю Посейдоновых быков из ограды святилища, выходили на лов без железа, с одними сетями и кольями ( чем не тореадоры? ); изловив же быка, приводили его к столбу и заклали на нем, на самых письменах закона. Освятив все жертвенные части быка и очистив столб от крови, наполняли ею кратер и окропляли друг друга… После того, черпая золотыми фиалами кровь из кратера и возливая ее на огонь, клялись судить по закону… И пили кровь, и посвящали фиалы богу…». «Пили кровь…» – говорит Енох о нефилимах. У Мережковского: «Атлантида погибла, но боги ее спаслись».

Эта священная кровь тянется красной нитью, точнее, рекой, за всеми индогерманцами – древнегреческие ритуальные буффонии (быко-убийства), римские гладиаторские бои с быками, протянувшиеся сквозь века до испанской корриды, германская страсть надевать голову убитого быка, носить священные рога (викинги, тевтоны, крестоносцы) вместе с Одином, Тюром, Тором.

Еще более атлантическая Англия не убивает публично быков, но именно они остались родовой жертвенной пищей. Что есть английский бифштекс «с кровью»? В правильном исполнении это свежайший кусок мяса с еще теплой кровью, лишь слегка, скорее как дань цивилизации, поджаренный. С точки зрения желудка это еще не пища, но с точки зрения Традиции это уже жертвоприношение. Еще один замечательный очаг атлантической скотоводческой традиции, уже в сердце Европы, – Тюрингия. Она донесла до нас не только имя рогатого скотьего бога Тора, но и его жертвенную сакральную пищу, «мясо по-тюрингски», просто сырое мясо. «Культурному» человеку трудно представить, что высококультурный немец может не только зарезать быка, но и тут же съесть его, без страха осквернить себя кровью. Культура это условный рефлекс, а «коллективно бессознательная» жажда крови это безусловный инстинкт Традиции. Все скотоводческие расы, независимо от уровня культуры, от монголов Азии и индейцев Северной Америки до индогерманцев Европы и семито-хамитов Африки, жаждут Крови.

Перейти на страницу:

Все книги серии Славная Русь

Похожие книги

100 великих кладов
100 великих кладов

С глубокой древности тысячи людей мечтали найти настоящий клад, потрясающий воображение своей ценностью или общественной значимостью. В последние два столетия всё больше кладов попадает в руки профессиональных археологов, но среди нашедших клады есть и авантюристы, и просто случайные люди. Для одних находка крупного клада является выдающимся научным открытием, для других — обретением национальной или религиозной реликвии, а кому-то важна лишь рыночная стоимость обнаруженных сокровищ. Кто знает, сколько ещё нераскрытых загадок хранят недра земли, глубины морей и океанов? В историях о кладах подчас невозможно отличить правду от выдумки, а за отдельными ещё не найденными сокровищами тянется длинный кровавый след…Эта книга рассказывает о ста великих кладах всех времён и народов — реальных, легендарных и фантастических — от сокровищ Ура и Трои, золота скифов и фракийцев до призрачных богатств ордена тамплиеров, пиратов Карибского моря и запорожских казаков.

Андрей Юрьевич Низовский , Николай Николаевич Непомнящий

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное