Читаем Дети Арктиды. Северные истоки Руси полностью

У Северной Америки особый «атлантический» статус. Во многих традициях красная раса считается потомками или наследниками атлантической, и неудивительно, что индейцы Северной Америки наиболее «чистая» сохранившаяся скотоводческая раса. У них практически стопроцентно первая группа крови, они питаются только мясом, их Традиция запрещает(!) пахать землю, явное наследие антиземледельческой традиции, доведенное до абсурда. Также не удивительно, что на территории этого эргрегора как на дрожжах взросли новые атлантисты, новые англосаксы, главной пищей которых остался родовой «стейк». Штаты по праву Традиции первые в мире по количеству потребляемого мяса в год на человека (85 кг), и прежде всего «быка», говядины.

Что есть настоящий «американец»? Это, конечно, «ковбой», и если по-русски это пренебрежительное «пастух», то для американца это звучит гордо, это герой, не только вестернов, ковбойскую шляпу с гордостью носят президенты, миллиардеры, техасские старушки. Ковбой-пастух – это соль Америки, ее суть, и наоборот, фермер-крестьянин – это просто фермер, это низшее сословие Америки, и, чтобы хоть как-то «подняться», он тоже носит ковбойскую шляпу. Пренебрежительное отношение к человеку на земле стало и определяющей основой рабовладельчества в Штатах, этого скотоводческого рецидива в общем-то достаточно просвещенной англосаксонской протестантской среде. Белый человек это «всадник», он должен сидеть на коне, а ковыряться в земле должен не-человек, в данном случае черный – это краеугольный камень, даже скала, Традиции скотовода-кочевника. Вспомним начало западной, индоевропейской цивилизации, Рим, где изначально мир был разделен надвое: на «всадников», граждан Рима, и на пеших, «плебеев», которые должны были кормить и обслуживать «верхнее» сословие. Известно, что «безлошадные», плебеи, получили гражданство к закату Рима, но они никогда не могли стать патрициями.

И самый последний тому пример, это крепостничество на Руси, когда тоже пришлое «всадничество», дворянское сословие, тоже вполне просвещенное, записало в рабов всех земледельцев, словно порабощенных врагов из другой расы, рода, племени.

* * *

Замечательно, как в индоевропейской традиции близки, если не тождественны, понятия «мужчина» и «всадник». В испанском языке caballero означает и то и другое, французское chevallier, то есть всадник, также и «благородный мужчина», дворянин, откуда и псевдорусское кавалер. Ну, и американский всадник «cowboy» – тоже «мужчина благородного рода». Диаметрально противоположно на Руси – русский мужчина это «мужик», а это всегда означало также «крестьянин, пахарь». В южнорусском казачестве (тоже что-то вроде доморощенного «всадничества») до сих пор осталось презрительное «мужик» для русских, тех пеших, которые лишь в земле ковыряются. Зато в крестьянской русской традиции, где вообще любое занятие, не связанное с земледелием, считалось малодостойным, пастух, единственный всадник на селе, обладал самым низким статусом. В абсолютно непредвзятом, сухом и формальном описании «Быта великорусских крестьян-землепашцев» Этнографического бюро князя В.Н.Тенишева конца XIX века есть запись: «Гнушаются очисткой, снятием шкур с палых животных, более или менее презрительно относятся к чистке печных труб и пастушескому труду. Пастушеством, по мнению местных крестьян, могут заниматься только люди, не способные ни к какому другому труду; «живодер» же попросту бранное слово. Даже для подростков пастушество зазорно, им позволительно заниматься мальчикам до 2–3 лет, но и в таком возрасте охотников мало».

В пастухи выбирали не имевших своей земли или не способных к обычной крестьянской работе, для них в деревне было свое жалко-снисходительное: «неумственные». Но и не во всякой деревне находились такие, потому и брали из чужаков, односельчанину было не только позорно, но и почти смертельно, смертельно в смысле продолжения рода. Выйти замуж за пастуха было последнее дело, «быть тебе, Машка, за пастухом!» было вроде ругательства или проклятия от матери негодной девке. Хотя браки и случались, но только если это были тоже своего рода изгои – старые девки, вдовые, не совсем здоровые. Интересно, что в деревенской традиции пастуху во время выпаса скота, а это не один месяц, воспрещалась близость с женщиной и даже с женой, если она была. Видимо, это отголоски коллективного бессознательного, когда на Севере считалось занятие скотоводством делом «неприкасаемых», которым просто не положено продолжать род. Из того же источника русское ругательное «скот», «скотина». И, разумеется, обратное у индоевропейцев: американский пастух, «cowboy», это настоящий «мачо» мужчина, общеиндоевропейское pastor, «пастырь», в начальном значении просто «пастух», перешло в сверхуважительное «отец, наставник». Уже и у первых павших ренегатов, индоиранцев, «gopatih» – «господин, владыка», дословно означает «повелитель коров», то есть пастух.

Перейти на страницу:

Все книги серии Славная Русь

Похожие книги

100 великих кладов
100 великих кладов

С глубокой древности тысячи людей мечтали найти настоящий клад, потрясающий воображение своей ценностью или общественной значимостью. В последние два столетия всё больше кладов попадает в руки профессиональных археологов, но среди нашедших клады есть и авантюристы, и просто случайные люди. Для одних находка крупного клада является выдающимся научным открытием, для других — обретением национальной или религиозной реликвии, а кому-то важна лишь рыночная стоимость обнаруженных сокровищ. Кто знает, сколько ещё нераскрытых загадок хранят недра земли, глубины морей и океанов? В историях о кладах подчас невозможно отличить правду от выдумки, а за отдельными ещё не найденными сокровищами тянется длинный кровавый след…Эта книга рассказывает о ста великих кладах всех времён и народов — реальных, легендарных и фантастических — от сокровищ Ура и Трои, золота скифов и фракийцев до призрачных богатств ордена тамплиеров, пиратов Карибского моря и запорожских казаков.

Андрей Юрьевич Низовский , Николай Николаевич Непомнящий

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное