Дети Армагеддона

— Давай меняться, — сказал он Тигру. — Я подумаю, что можно сделать.

Тигр покачал головой.

— Сперва я хочу пленетон.

Ястреб сердито взглянул на него.

— Это будет стоит тебе намного дороже, если ты не станешь меняться сейчас. Намного дороже.

— Наплевать. Я хочу, чтобы Персидка выздоровела.

В этом не было логики, но Ястреб потерял бы лицо, если б поддался на откровенный шантаж.

— Давай меняться, — сказал он, — и ты получишь пленетон даром. Тигр уставился на него.

— Ты серьезно?

Ястреб кивнул, в то же время думая, в своем ли он уме.

— Ты сможешь достать его? Даешь слово?

— Я даю тебе слово, и ты знаешь ему цену. Давай меняться — или ты можешь забыть об этом разговоре. Поищи кого-нибудь другого, кто добудет тебе пленетон.

Тигр испытующе посмотрел на него, потом кивнул.

— По рукам.

Они пожали друг другу руки, и сделка состоялась. Оба вожака просигналили своим, чтобы те несли товар. Кошки притащили ящики с фруктами — меньших размеров, чем хотелось бы Ястребу, но все же достаточно внушительные, Свеча и Речка — мешки с зарядками и лампами. Обмен состоялся, и члены кланов, переносившие грузы, вернулись на исходные позиции, оставив вожаков наедине.

Ястреб посмотрел на небо. Дождь прошел, и тучи разошлись. Скоро потеплеет. Он сунул руки в карманы и перевел взгляд на Тигра.

— Около Молотобойца валяется Ящерица. Большая. Мы видели ее, когда шли. Вся израненная. Мертвая. Что могло ее убить, по-твоему?

Тигр покачал головой.

— Ящерица? Не знаю. А ты что думаешь?

— Что-то новое, чего мы еще не знаем. И очень опасное. Береги спину, парень.

Тигр, бывший покрупнее Ястреба, расправил плечи и приподнял полу плаща, показав короткоствольный «Флечетт», висевший у него на ремне.

— Нашел несколько недель назад. Не думаю, что кто-нибудь захочет познакомиться с этой штукой.

Ястреб кивнул.

— На твоем месте я был бы осторожен.

— Достань мне пленетон, — сказал вожак Кошек, опуская плащ. — Завтра на этом месте, в это время.

— Мне нужно три дня.

Тигр взглянул на него.

— Персидка может не протянуть три дня.

— Это все, что я могу сделать.

Тигр еще раз пристально посмотрел на него, потом присоединился к своим Кошкам. Они двинулись вверх по улице, сбившись в плотную группу и не оглядываясь.

Ястреб глядел им вслед, пока они не скрылись из виду, обдумывая, что за сделку он совершил и как у него хватит совести просить Тессу, чтобы она рискнула еще раз, если он знает, как это опасно.

Глава третья

Чейни свернулась в клубок в углу большой общей комнаты между старым кожаным диваном и столом для игр, по виду она напоминала гигантский шар из меха. Когда Сова на своем инвалидном кресле выехала из кухонной двери и пересекла спальню, чтобы позаниматься с Белкой, собака открыла один бледно-серый глаз и потом вновь прикрыла его. Чейни замечала все. В тот день, когда Ястреб впервые принес ее в дом, это была зверского вида огромная сторожевая собака — правда, очень ослабевшая. Со временем к ней все привыкли, даже самые маленькие, за исключением Ягуара, который всерьез недолюбливал Чейни. Ясно было, что это как-то связано с прошлым Ягуара — но в чем именно дело, он не говорил.

Так или иначе присутствие Чейни сильно повышало их безопасность, что бы там ни имел в виду Ягуар. Ястреб понял это сразу. Не было ничего такого в их подземном убежище, что бы укрылось от внимания Чейни. Она могла услышать и унюхать любое движение в пяти минутах хода. В этом убедились даже Уроды. Хотя Призраки приняли ее к себе, они все же обращались с ней осторожно. Чейни была очень большая, с лохматой шерстью пятнистого окраса, и вид имела устрашающий. Дворняга, привыкшая жить где попало. Но очень большая дворняга. Только Ястреб совершенно не боялся ее, они были так тесно связаны, что, казалось, дополняли друг друга. Ястреб взял имя Чейни из одной книги по истории, которую читала Сова. Это имя принадлежало некому давно умершему политику, жившему во время, когда семена Великих Войн только упали в землю. В книге Совы его сравнивали с бульдогом, который в схватке намертво вцепляется в противника. Ястребу понравился этот образ.

Сова прокатила инвалидное кресло по настилу, который сделал для нее Винтик и который позволял ей самой добраться до полутемной спальни. Белка лежал, смяв простыню, прямо на матрасе. Он спал. Она взглянула на Воробышка, которая читала при свете свечи в дальнем углу и присматривала за малышом. Воробышек оторвалась от книги, ее голубые глаза выглянули из-под копны соломенных волос.

— Мне кажется, ему лучше, — сказала она тихо.