Дети Атлантиды

Лугэрри толкнула щеколду на двери и выскочила наружу, прежде чем Уилл успел ей помочь. Наблюдатель направил взгляд на вход в холл, сделав выразительный жест правой рукой и проговорив что-то на языке, который использовала Элайсон. Его слова и ритм начали казаться Ферн почти знакомыми. Голос Наблюдателя усилился, в нем появились сила, твердость, казалось, он генерирует электрический ток. Тень, возникшая при его взгляде на входную дверь, приобрела очертания, из нее вытянулся один скрюченный палец и уперся в место, где должен был быть желудок. На поднятом лице существа в печальных глазах изобразился ужас.

— Мэлморт… — начал Наблюдатель, но его перебила Ферн, охваченная сочувствием, которое в ней всегда вызывал Пигуиллен.

— Не обижайте его! Он не хотел сделать ничего плохого. Он никогда не предаст нас!

— Он не знает ни преданности, ни предательства. Он забыл, что обозначают эти понятия, если вообще когда-либо знал о них.

— Это неправда, — сказала Ферн. — Он домашний гоблин, он предан людям, живущим в этом доме. Что она тебе сделала, Пигуиллен? Она тебя запугала? Мне ты можешь рассказать.

Паника, которая, казалось, владела гоблином, улеглась, когда он посмотрел Ферн в глаза.

— Она призвала меня, — прошептал он. — Я должен был прийти. Отказываться нельзя. Даже он, — Пигуиллен указал на Рэггинбоуна, — не может отказаться. Она… она сказала мне ужасную вещь. Она… она сказала, что пришлет незнакомца с красной лихорадкой, как раньше, и ты и мальчик уйдете, как ушли Нэн, и Уэт, и Питер, И вы никогда не вернетесь назад. Оттуда никто не возвращается. Она сказала, что посмотрит на меня, когда я опять останусь один навсегда. Навсегда. Никогда не смогу заснуть и забыть…

— Она этого не может сделать, — сказала Ферн с необъяснимой уверенностью. — У нее нет такой силы. Этой лихорадки давным-давно нет. Прошлое не возвращается.

— Она — сможет, — сказал несчастный Пигуиллен. — Она слишком сильная. У нее много силы, чтобы сражаться,

— Дай мне ключ, — сказала Ферн, — и я сделаю все, чтобы ее победить.

— Ты сможешь?

— Не знаю, — она чувствовала, что несмотря на цену, которую придется за это заплатить, лгать сейчас нельзя. — Лучше всегда попытаться, чем сдаться.

Он был на полпути к ней, сжатый кулачок прятался у него за спиной, другая его рука, почти невидимая, протянулась к Ферн. Его маленькое тельце, колеблясь между движением вперед и назад, даже увеличилось в размерах.

— Пигуиллен, — ласково сказала Ферн, и умоляя и приказывая, — отдай мне ключ.

Он двинулся к ней… она была уверена в этом… по его лицу было видно, что он сдался…

Но — слишком поздно.

Распахнулась входная дверь, и, как буря, влетела Элайсон. Теперь уже не Элайсон, а Элаймонд. Волосы ее развевались вокруг головы, как огромная спутанная паутина, глаза сверкали, как осколки стекла. Уилл в ужасе вскрикнул, Рэггинбоун проговорил какие-то слова защиты, но было ясно, что у него нет сил на сопротивление. Ферн кинулась за ключом, но Пигуиллен отбежал от нее, и Элаймонд, схватив его за руку, разжала пальцы с такой силой, что они хрустнули, как тоненькие щепочки.

— Ключ! — задыхаясь крикнула она, и у нее перехватило дыхание.

Ферн увидела, как энергия Лоудстоуна проникла в Элаймонд. Так было и с ней самой, когда она впервые коснулась ключа. Пламя пробежало по венам Элаймонд и проникло в каждый мускул, голова в экстазе откинулась назад, и красный тлеющий огонь ее сердца засветился и стал виден сквозь плоть, кости и одежду. Все ее тело охватила сильная дрожь, и затем она засмеялась, но хотя рот ее смеялся, звук, который выходил из него, не был радостным смехом.

— Освободи меня! — взмолился Пигуиллен. — Ты обещала…

— Я освобожу тебя от бремени твоего существования, — и она подняла его тельце, втолкнула его головку в грудную клетку, а ноги — в живот, сжала его так, что он превратился в шар, и стала мять, жать этот шар, пока он не просыпался меж ее пальцами и не разлетелся в воздухе, как пыль.

Ошеломленная Ферн неподвижно стояла посреди холла.

— А теперь, — сказала Элаймонд, — а теперь Кэйрекандал… — Наблюдатель подошел к ней, в выражении его лица смешались остатки отваги, чувство собственного достоинства, безнадежность и бесполезная в данную минуту значительность. Элаймонд, испытав прикосновение Лоудстоуна, теперь ни в чем не сомневалась. — Притворившись камнем, ты шпионил за мной. Как я понимаю, ты находишь некое сходство между собой и камнями. Так тому и быть. Ты выбрал камень — ты им и останешься, — Она сделала такое движение, будто что-то бросала, и по дому пронесся ветер, он распахнул все двери, поднял волосы всех присутствующих и выжал слезы из их глаз. Ветер отбросил Уилла обратно к кухонному столу, пришпилил Ферн к стене. Сопротивляясь, Рэггинбоун вытянулся, но не сделал ни шага, его одежда стала рваться в клочья, тело скрючилось и упало, и его закрутило, как охапку осенних листьев, и, когда Ферн глянула в кухонное окно, она увидела обломок скалы на склоне холма в том месте, где всегда и сидел Наблюдатель. Это был обломок скалы, который никогда больше не заговорит.