Дети августа

При этих словах у Окурка в душе заворочалось нехорошее предчувствие.

— Итак. Кто мы такие? — Генерал сложил руки на животе и хитро улыбнулся. — Для всех за пределами этой машины мы — СЧП. Сахалинское чрезвычайное правительство. Но это сказка. Вы ее будете повторять для других. Но вы, Сеня и вы, Дима — люди умные. Поэтому от вас никаких секретов. Само собой, ни на каком Сахалине мы не были.

Чувствовалось, что эту историю он любит рассказывать. А все остальные — кроме Мэра — слушали ее много раз, но все равно делали вид, что им интересно.

— Как все это началось? А просто встретились однажды где-то в Краснодаре два оборванца без роду и племени. И было у них на двоих полбанки крупы и кило солонины. И решили они вместе пойти в город Сочи. И повезло им по пути залезть туда, где уже лет сорок никто из смертных не был. Так у них появились два комплекта старой военной формы с одного режимного объекта… где они не нашли ничего получше, да два пистолета «Грач». Да еще секретный портфель и ноутбук высшей степени защиты. И решили они, что будут не разбойниками с большой дороги. А что один из них будет Уполномоченным… а второй — его первым Генералом. Не для себя, а ради других. Потому что люди вокруг гибли. Не от голода. И не от радиации. И не от холода. Они гибли без надежды. И мы им эту надежду решили дать. Такой надеждой стало СЧП.

Как-то незаметно «они» в рассказе Генерала сменилось на «мы».

— Через неделю у нас было два десятка отчаянных парней со стволами и несколько машин. Мы пошли на наш первый штурм — на укрепленный лагерь прибрежных мародеров, которые потрошили выброшенные на берег корабли. Почти без шансов на успех. И мы победили. Через месяц у нас была армия в пятьсот человек с тяжелыми пулеметами и пикапами. Да двадцать населенных пунктов, которые платили нам даже не дань… а налог. И мы заставили с собой считаться всю прибрежную часть региона. После этого было много лет и много успешных походов. О нас узнал и Кавказ, и Кубань, и Краснодар. Потом мы пришли в Центральную Россию. Там мы начали не просто стричь дань и грабить города. Мы попытались построить Государство. Естественно, местным паханам это не понравилось. И в один прекрасный день с помощью предательства нас прижучили. Между своими не должно быть тайн, поэтому я вам рассказываю все без прикрас. Мы потеряли почти всю армию и матчасть, — Петраков сделал драматическую паузу. — Но надежда не умерла. И вскоре СЧП воспрянуло, как феникс. Но уже здесь, в землях между Доном и Волгой. — Генерал перевел дух и промокнул лоб платком.

Денщик в такой же черной форме, как привратник, налил ему что-то из графина в стакан.

— Вот так мы пришли к вам. И больше осечек на нашем пути не было. Города сдаются нам одни за другим. Армии разбегаются, а умные люди переходят на нашу сторону. Вы видите, что у нас тут дети разных народов. До войны страна наша была самая большая на Земле, в ней жили разные люди. Есть края, где живут люди с собачьими головами, есть и те, кто ходит кверху ногами. Некоторые едят сами себя — отрезают по кусочку и едят. За это их прозвали самоедами. Другие рожают детей через рот, а не как у нормальных человеков положено. А ещё есть и такие, кто рождаются мёртвыми и живут потом, молодея. Но это присказка, господа. Сказка будет дальше. Я знаю их много. Будет время… расскажу. Например, про три орды, — Генералу налили еще чего-то в стакан. — Хотя она короткая, могу и сейчас… Была кызыл-орда, но погибла, потому что бога отвергла. Была алтын-орда, но погибла, потому что злату поклонилась. И есть Орда Новая… ordo novus. Которой суждено стать могучей и вечной. А четвертой не бывать, — он хлопнул в ладоши. — Теперь давайте посмотрим фильм о нашем победоносном пути.

«Вот заливает, — подумал Окурок. — Если бы все было так гладко, вас бы сейчас было десять тысяч. Или хотите сказать, что по хатам остальных оставили?»

Петраков между тем нажал кнопку — и лампы погасли. Нажал вторую — и на стену, что была напротив выхода, упал белый светящийся прямоугольник. Окурок понял, что это кинопроектор, но не мог поверить, что они сохранили его исправным.

Появилась картинка. И из колонок, которые он сначала не заметил, потек с легким шипением звук.

Под бравурную музыку довоенного марша, поднимая пыль, по дороге едет техника. Примерно такая же, какая пришла в Калачевку, разве что машин поменьше. Но есть настоящий танк — гора бронированного металла. И один БМП. Без звериных зубов на броне. На крыше сидят бойцы с «калашами», с шайтан-трубами за спиной.

В клетках на столбах вдоль шоссе качаются трупы. Другие тела складывают тут же у дороги штабелем, а потом выкладывают из них слово из трех букв. СЧП. Еще живые враги привязаны веревками к рекламным щитам. Кого-то разрывают пополам двумя тягачами — колеса крутятся, разбрызгивая грязь.