Дети августа

Сутулый мужчина в дырявой, будто простреленной тельняшке снял наушники. На столе, за которым он сидел, лежал недоеденный шмат пирога и стояла грязная кружка. На втором стуле висел китель с нарисованными погонами и кобура. Увидев командира, мужик не вытянулся по стойке смирной, но просто привстал со стула, кивнув.

«Интересно, как вскочил бы он, если бы это был не Петраков, а Виктор?» — Окурок уже начал кое-что понимать в ордынской жизни.

— Борис Акопян, наш электронщик и радиоразведчик. Его Превосходительство прислал к нам на подкрепление.

«Этот-то сморчок небритый… подкрепление?» — скептически подумал Окурок. — «Странно, что его по дороге не убили. Хотя, наверно, Благодаритель дал ему конвой».

— Он будет сканировать эфир. И наверняка мы найдем в этом регионе что-нибудь… Должны найти! Сам понимаешь, что тесноты в эфире нынче нет… Но иногда ловим интересное. Волны имеют свойство отражаться от ионосферы. И облетать весь земной шарик. Вплоть до Новой Зеландии ловим. Хотя что они там по-ихнему базарят — не бельмеса не понятно. С листа еще могу пару строк перевести, а на слух — нет. Одну фразу «Нью Зиланд» и понял, а дальше не понятно, то ли у них крокодилы не ловятся, то ли кенгуру не доятся, — Генерал хохотнул. — Один раз поймали еще какую-то радиостанцию из дальней дали. Вообще непонятно, что за язык. Лопочут будто птички чирикают, — Генерал тяжело опустился на табурет. — Но это так, лирика… Тем более мы им в ответ ничего отправить не могем, даже если бы язык знали. А вот здесь кое-что поинтереснее… Борис, вруби машину!

Мужчина в полосатой майке щелкнул тумблером, и включился магнитофон, который наверно стал старинным задолго до Войны. «Похоже, еще ламповый, — подумал Димон. — Мама говорила, что у таких самый душевный звук, а у цифровых он, мол, холодный и неживой». А еще лампы проще пережили вспышку — не то что микросхемы, многие из которых погорели.

Закрутились катушки, и сквозь жуткие помехи из динамиков до них донеся чуть искаженный голос.

«Это… …край… …инск. …отовы … …честву… …кто выжил…»

— Ну и бараны, товарищ генерал, — глумливо усмехнулся радист. — Вчера в семь вечера записалось. Даже не прячутся. Передачи идут часто. Я сделаю нормальную запись и определю координаты.

— А просто они смелые. Видимо, у них есть своя армия и они считают, что в безопасности. Но мы и не такие орешки разгрызали. Хотя прежде чем лезть буром, попробуем взять их умом. Ведь на каждый гайку с резьбой есть свой болт с винтом, — Генерал хлопнул электронщика по плечу. — Боря, пошли наш ответ. Обычный. Забросим, так сказать, удочку.

— Сидите тихо, я включаю передатчик, — буркнул Борис и почесал щетинистый подбородок.

Радист сменил катушку на магнитофоне, щелкнул тумблером. Потом переткнул какой-то штекер на панели и нажал на пару кнопок.

«Дорогие сограждане! Жители России! Обитатели планеты Земля! — зазвучало из динамика, голос был немолодой и отличался идеальным произношением. — Мы знаем, что мы уцелели не одни в этой страшной бойне, и мы ищем вас! Не отчаивайтесь! Россия не погибла! Мы ее преемники, и мы ее возродим. Мы — это Сахалинское Чрезвычайное Правительство, сокращенно СЧП. Сообщите нам свои координаты — широту и долготу, либо название населенного пункта для привязки, и мы обязательно найдем вас! Мы поможем вам решить гуманитарные и технические проблемы, обеспечим защиту и наладим культурный обмен. В этот тяжелый час мы должны быть вместе! Силы вам, стойкости и мужества. Мы выстоим и победим!»

Тумблер щелкнул еще раз. Запись ушла в эфир.

— Пускай ее каждые двадцать минут в течение суток! Кто-нибудь да клюнет. Лох не мамонт, он не вымрет, — Генерал кивнул радисту, и они с Окурком вышли из прокуренного душного салона, где у Димона уже начали слезиться глаза от едкого махорочного дыма. — Текст нам один старпер написал. Хорошо базлал. Профессор не то консерватории, не то обсерватории. Гораздо умнее меня был, — объяснил Генерал. — Мы его какое-то время возили с собой, кормили со своего стола, хоть и в клетке держали, чтоб лыжи не навострил. Он, значит, учил меня и Главного хорошим манерам и этикету. Жаль, помёр, чудило от бронхита. Но слова его живы и продолжают служить благому делу. А вот теперь нам остается только ждать. И добыча сама к нам выйдет. Интуиция, понимаешь ли.

— И часто вы получаете ответы? — спросил Окурок, дивясь на инженерный гений того, кто заставлял эту машинерию до сих пор работать.

— Не очень. Это как с рыбалкой — день летный и день пролетный. А когда приходит звоночек, мы собираемся и идем в гости. Конечно, если расстояние позволяет. В Марьян-Нар или на Колыму с Чукоткой не поехали бы. Лучше уж они к нам, ха-ха. Но в этих краях, на Урале, мы удочек еще не забрасывали. А значит, тут могут водиться непуганые бараны. И их можно будет очень хорошо постричь.

Часть 2. На краю ойкумены