Дети белой крови

Такой подход злил Цезаря – хотя был не более вероятным, чем воля фортуны. Откуда Эвридике знать, где он и с кем он? Как она могла догадаться, что сейчас он попытается ее забыть? А если это все же не она, то тем более не важно, кто там чего хочет.

– Не отвечай! – взмолилась Илоиза. – Слушай, ты же видишь, как все хорошо идет! Что ты за человек такой – вечно отвлекаешься? Поживи для себя!

Ирония здесь была в том, что он всю жизнь жил только для себя. Он в это наигрался, и, возможно, Эвридика так легко зацепила его потому, что позволила почувствовать нечто новое.

Жизнь в связи с кем-то, пусть даже не всегда понятной или управляемой связи.

Цезарь словно увидел перед собой две чаши весов. На одной была эта ночь с Илоизой, на другой – звонок, который мог вообще ничего не значить. Разум велел ему выбросить трезвонящий артефакт куда подальше и шагнуть в соблазнительную темноту за дверью. Сердце настойчиво доказывало, что нужно ответить.

Он решил ответить.

– Извини, – бросил он Илоизе, отворачиваясь от нее. – Если ты веришь в судьбу, можешь ее винить, она определенно над тобой издевается.

– Да уж, – с демонстративным, а потому неестественным весельем отозвалась Илоиза. – Надеюсь, однажды судьба даст мне отыграться сполна!

Но он ее уже не слушал. Цезарь поспешно отошел подальше от виллы и принял вызов, который мог оборваться в любой момент. Он почти не удивился, когда услышал ее голос.

– Слушай и не перебивай, – напряженно произнесла Эвридика Легио. – У нас не больше трех минут на этот разговор. Я хочу попросить тебя о помощи.

Глава 13. Истинный плен

В такие моменты Катиджан задумывался: а не сошел ли он с ума? Он понимал, что должен бояться и отчаянно искать выход, но страха почему-то не было. Вот саламандры, которых поймали вместе с ним, – они точно нормальные. Сначала они бросались на охрану, потом выкрикивали угрозы, после этого впали в отчаяние, а теперь собрались в круг и самозабвенно молились какому-то местному божеству, о котором Катиджан не имел ни малейшего понятия.

А колдун чувствовал себя так, будто застрял в бесконечно длинной очереди. Скучно? Да. Муторно? Да. Но не смертельно.

– До добра это тебя не доведет, – проворчал он своему отражению в грязном стекле. – Ты на самом деле не бессмертный.

Может, ему и следовало порыдать в уголке вместе с саламандрами, чтобы не слишком отличаться от них и не привлекать к себе лишнего внимания, да настроения не было. Поэтому Катиджан просто прогуливался по их временной темнице, прикидывая, что делать дальше.

Он сразу понял, что их предали. Он почувствовал воинов Сообщества еще до того, как они напали, попытался увести саламандр из ловушки, но не успел, все выходы из подземного лабиринта оказались перекрыты. Он замешкался, разыскивая Керенсу и Родерика, и это не делало ему чести – любой воин клана Инанис знал, что спасать нужно в первую очередь себя, а потом, если нечего больше делать, вспоминать об остальных.

Он поплатился за свое неуместное геройство, когда его окружили вампиры. Катиджан уже готов был сорвать артефакт Арма и избавиться от обнаглевших кровопийц, когда с удивлением понял, что они не способны заглянуть за маску. Даже высшие нелюди, лидеры отрядов, не сомневались, что перед ними элементаль огня.

Тогда он и позволил им схватить себя. Катиджан видел, что пойманных саламандр не убивают, а уводят куда-то. Ему нужно было узнать, куда: если бы он отступил сейчас и покинул Сивиллу, его план бы сорвался, а ему слишком хотелось нанести ответный удар.

Так он и оказался в бывшем Дворце Единства, месте, где хранились камни. В Сивилле не было темниц, преступников попросту высылали за пределы кластера, элементали брезговали находиться в одном мире с «низшими существами». Сообщество никого высылать не собиралось, поэтому под темницы пришлось срочно переоборудовать подвальные помещения Дворца – залы, в которых раньше хранились немагические архивы. Так что теперь, пока саламандры отчаянно шептали мольбы великим духам пламени, Катиджан изучал потрепанные после погрома книги и простукивал стены, надеясь найти тайный ход.

Хода не было, но после очередного стука ему неожиданно ответили.

– Вы так упорно стучите, что я уже впустил бы вас, но, боюсь, цепи не позволят.

Голос был мужской и немолодой. Катиджан не слышал его прежде, но это и не удивительно: он мало кого знал в Сивилле.

– Вас еще и на цепь посадили? – удивился Катиджан. – Это ж за какие заслуги?

– Они выделили мне слишком царскую темницу и, наверно, решили, что я могу в ней заблудиться. Подумать только… никогда бы не предположил, что мое знакомство с легендарными хранилищами Сивиллы начнется с роли цепного пса!

– Вы не местный? – удивился Катиджан.

Это уже было что-то новенькое! Он догадывался, что Сообщество захочет оставить себе Сивиллу, слишком уж крупным и важным был этот мир для нелюдей. Но Катиджан не сомневался, что чудовища и их ручные зверьки начнут обживаться здесь после того, как вернут Небесный Опал.