Дети бездны

— Теперь лисица вы, — и вскочив в седло, взял в руку узду лошади Дианы и наддал своего коня. Они вновь понеслись вперед.

Этот день был бесконечным. Диана измучилась, несясь галопом по лесам и полям. Сантьяго как специально выбирал глухие места, видимо, чтобы не было возможности снизить темп, остановиться. По дороге им не встретилось ни одно селенье и у девушки сложилось впечатление, что мир закончился. Все что было — было в замке Артего — там остались радости, печали, заботы, вопросы, ответы, родные, знакомые, она и сама жизнь. А здесь ничего и никого не было: безбрежность природы, солнце, пыль на проселочных дорогах и тишина, разбавленная галопом лошадей, отдаленной заунывной песни кукушки и шума травы и листвы.

Сначала Диане было жутко, но постепенно она успокоилась и смогла увидеть прелести в уединении. Если б еще не эта бешенная скачка, будто за ними черт гонится и не физиономия Сантьяго, напоминающая, что об одиночестве речи нет и расслабляться рано. Этого экзекутора девушка бы от всей души возненавидела за "приятную" прогулку, но сил не осталось ни на какие эмоции.

К вечеру Сантьяго соблаговолил остановиться. Завез в какую-то глушь, где монотонно ухал филин и, наконец, освободил лошадь от Дианы, а Диану от лошади.

Девушка просто рухнула в траву взглядом высказав отношение к графу и его уникальной обходительности с женщинами.

Речь появилась позже, когда мужчина развел костер и подогрел в котелке воду, набранную в протекающем рядом ручье. Диана узрела кустики мяты и ползком добравшись до них, героически нарвала траву и кинула ее в воду.

— Меда нет, — вздохнула. Это было бы чудесно: пить ароматный чай с мятой, в прикуску с медом и подставляя лицо теплому ветру, слушать как шумит листва над головой, журчит ручей, переругиваются в кустах сойки и трещит сверчок в траве. При такой благодати о плохом не думается, все печали отвергаются, усталость как царствие небесное воспринимается, и легко на душе, сладко, томно.

Мужчина молча достал из седельной сумки флягу и подал девушке.

— Мед?

Она не поверила. Эль, брагу, вино или даже ром в его фляжке она могла представить, но чтобы Сантьяго возил с собой чистейший душистый цветочный мед, и помыслить не могла.

Она открутила крышку и долго вдыхала терпкий аромат, жмурясь от наслаждения.

— Любишь мед? — спросила, чувствуя, как закружилась голова от запаха цветочной пыльцы.

— Он вам нужен, — к чему-то ответил мужчина и принялся ломать сучья, покидывать их в костер. — Можете выпить весь, у меня еще есть.

Диана покосилась на мешок, что был приторочен к седлу его коня: неужели он набит флягами с медом? Ерунда, — тряхнула волосами. Конечно, проверить бы и подивиться, но сил нет. И девушка растянулась на земле, обняв флягу так, чтобы запах меда доносился до нее. Каждый вздох, что глоток восторга и бодрости. Тело еще продолжало ныть от тряски, но силы постепенно возвращались.

Сантьяго присел рядом с ней и протянул кружку с чаем.

Диана поднялась и недобро уставилась на него:

— Поразительная забота. Вы всегда опекаете лишь умирающих? Да, вы почти убили меня скачкой.

— На умирающую вы мало похожи.

— Мед спас.

— Так и подумал.

— Я серьезно.

— Я тоже. Еще чай выпейте и будите как новорожденная, — и заставил взять кружку. Диана еще внутренне повузмущалась, поизображала рассерженную, но недолго. Чай с мятой и медом злости не способствуют, они умиротворение рождают.

Девушка допила чай и подала кружку Сантьяго почти с благодарностью во взгляде.

— Еще?

— Нет, нет, что вы, — замотала головой, устыдившись что не торопясь чай пила из единственной кружки, а мужчина терпеливо ждал. И только тут поняла, что крепко прижимает к груди фактически опустошенную фляжку с медом. — Эээ, и это, — протянула ее хозяину, почти отрывая от сердца. Мужчина взял и… закрыл крышку, положил рядом с собой.

— Наутро кстати будет.

— А как же вы?

— Не беспокойтесь, я уже взрослый и легко обхожусь без меда, — с улыбкой поведал он.

— Мед любят не только дети.

— Может быть. Но я как-то спокойно относился к нему всегда. Как вы, вам лучше?

— Почти замечательно, — и не удержавшись, добавила яда. — Еще бы стереть вас с пейзажа, добавить сюда родной дом, лохань с водой, розовое мыло, зажженный камин и постель.

Граф молча встал и, сняв с седла скрутку, раскинул ее перед девушкой:

— Можете спать.

— Здесь? — ужаснулась.

— Перин в ближайшее время не предвидится. Я предупреждал — придется потерпеть.

Диана глубоко вздохнула, разглядывая одеяло.

— Могли бы остановиться на постоялом дворе.

— Угу. А к утру вас бы уже взяли и поджарили.

— Кто? Если вы намекаете на причину откровенного бегства, то она в вас, а не в том эскорте, что двигался в сторону замка. Вы слишком мнительны, что весьма необычно для мужчины.

— Я всего лишь не отвергаю действительность, как вы.

— Еще скажите, что вы меня спасли, — скривилась.

— Нет, я только выполнил свой долг.

— Этот долг приписывает вам вытаскивать меня из постели, красть из родного дома почти нагишом, тащить в неизвестность? Господи помилуй, а что я вообще здесь делаю?!