Дети богини Кали

Преодолевая робость, он ступил на красный ковер и красиво, стараясь не суетиться, словно на церемонии вручения кинопремии, прошел по нему от двери к столу.

— Госпожа Крис, госпожа Кролло, — Малколм не спеша продвигался вдоль изогнутой подковы стола, легким поклоном приветствуя каждое присутствующее официальное лицо, — господин Грив, господин Смотритель, господин Наставник…

Когда он покончил с этим, ему пришлось немного вернуться назад, чтобы стоять, как следовало, точно напротив директриссы.

— Добрый день, — поздоровалась она, и быстро взглянув на него, снова опустила глаза в разложенные на столе документы, — мне жаль, что сегодня мы вынуждены собраться здесь по такому печальному поводу.

Бумага, ослепительно белая в лучах дневного света, льющегося из окон, неодолимо притягивала Малколма — ему в голову пришла несуразная мысль, что среди всех этих выписок, заявлений, сводных таблиц успеваемости и прочей чертовщины, лежат те листочки, которые нынче утром заполняла она, и, если подойти еще чуть поближе да поднапрячься, можно будет их отыскать и даже прочесть имя…

— Вот распечатка номеров электронных ключей всех проходивших вчера вечером в общежитие, госпожа Крис, — поднявшись со своего места, доложил смотритель, протягивая в пространство еще один сверкающий лист.

Его подхватили и передали.

— Как вы понимаете, вашего номера здесь нет, — директрисса не глядя положила листок на стол рядом с прочими и взглянула на Малколма.

— Нет, — ответил он почти весело, обведя глазами всех присутствующих. Эти черные кабинетные птицы явно ждали от него виноватого бормотания, сумбурных объяснений или избитых оправданий. А ему сейчас почему-то хотелось расшалиться, запеть, рассмеяться им прямо в лицо, вскочить на этот нелепый подковообразный лакированный стол, сметя все их дурацкие бумаги, чтобы они взвились белой шелестящей стаей, подпрыгнуть, раскинув руки, и вдруг полететь… По причине своей хронической неуспеваемости всегда молчаливый и боязливо-робкий на занятиях, Малколм удивлялся сейчас этой внезапно пробудившейся в нем нагловатой беспечности.

— Вы совершили проступок, и сами знаете о том наказании, которое последует, мы не в силах ни отменить, ни смягчить его, такова традиция, и единственное, что мы можем для вас сейчас сделать, так это выслушать причины, побудившие вас навлечь на себя позор.

— Да не такой уж позор, если подумать, — непринужденно и храбро возразил Малколм, эти слова родились сами собой, ему не потребовалось никаких усилий на преодоление невидимого барьера допустимое-недопустимое, — я ужинал в ресторане «Эльсоль» с самой Афиной Тьюри.

Черные птицы тотчас вскинули свои головы. Директрисса чуть нахмурилась, остальные смотрели недоверчиво и почти враждебно.

— Да он над нами смеется, — шепнул смотритель общежития сидящему рядом классному наставнику.

— Дайте мне объяснительную, — потребовала Аманда Крис своим обычным официальным тоном и ожидающе протянула руку в сторону своей заместительницы.

Та принялась лихорадочно рыться в лежащих перед нею бумагах, потом, вдруг побледнев, шикнула смотрителю, призвав его тем самым прошерстить те документы, что находились в зоне его досягаемости.

— Где же она? Колченогая собака! — обреченно прошептала госпожа Кролло.

— Электронную копию не сделали? — директрисса никак не переменилась внешне, лицо ее оставалось таким же пугающе спокойным, но было понятно, что она в данный момент очень зла на своих подчиненных.

— Это всё вахтер… У него вечно такой беспорядок на столе, — бормотал в свое оправдание смотритель, разглядывая поверхность лакированного стола перед собой.

— Олух! Надо было давным-давно его уволить! Жалко тебе деда стало, вот и разгребай теперь его косяки! И отвечай за них! — шепотом крикнула ему через стол госпожа Кролло.

— В связи с пропажей главного документа, в котором свидетелем указано место вашего пребывания минувшей ночью, ваши слова остаются единственным источником информации, посему убедительно прошу вас говорить правду, — директрисса требовательно взглянула на Малколма.

Ее большие глаза, казалось, надвигались на юношу своей мрачной карей глубиной. Прежде, наверное, ему стало бы очень страшно. Но сейчас почему-то казалось самым важным то, что исчезла записка, и он так никогда и не узнает, как ее зовут… А на все остальное было решительно наплевать.

— Я же сказал. Афина Тьюри пригласила меня на ужин в ресторан «Эльсоль». Что непонятного?

— Не дерзи.

Директрисса снова нахмурилась, она угрожающе сдвинула брови, собираясь еще что-то сказать, но в разговор включился никак не проявлявший себя до этого педагог-психолог, полный молодой мужчина, он слегка наклонился вперед и обратился к Малколму вкрадчивым ласковым голосом:

— Как вы оцениваете свое столь скорое решение поддаться соблазну, пусть даже такому, — он ненадолго замешкался, подбирая слово, — мощному?