Дети богов

Он еще раз повертел в пальцах записку.

— Не могли бы вы, — обратился Иамен к гадалке, — записать то же самое иероглифами?

Девочка передернула плечами, но, снова взяв в руки кисть, просьбу Иамена выполнила. Он внимательно наблюдал за ее работой.

— Это не символ, обозначающий Будду. Это название города.

— Будапешт?

— Думаю, да. Причем именно старая часть Будапешта.

Нили, между тем, обходил комнату. Перевернув один из пуфиков, он поднял кружевной женский бюстгальтер и завертел на пальце.

— Кажется, девочка Ли Чин живет не только предсказаниями судьбы. Сколько ты берешь за вечер, мордашка?

Девка подскочила к нему и влепила звонкую пощечину. Нили перехватил ее руку, подтянул девицу ближе к себе и смачно поцеловал в губы. Я вздохнул. Иамен сделал шаг, чтобы вмешаться в потасовку — уж не знаю, на чьей стороне — но я вовремя его перехватил и потащил из комнаты.

— Ингве, что…

— Сами разберутся.

И они разобрались. Нили заявился в наше бунгало только под утро. Плюхнулся на стул, вытащил из кармана бутылку «Гиннеса», пальцами содрал крышку и опрокинул пиво себе в глотку. Вид у него был довольный и победительный. Мы с Иаменом укоризненно на него посмотрели.

— Ну че, че? — с вызовом вопросил мой телохранитель, вытирая пену с бороды. — Уже и личной жизни честный служака позволить себе не может?

Иамен покачал головой.

— А если бы, Мастер Нили, за время вашего отсутствия мне пришло в голову прикончить уважаемого конунга Ингве и нафаршировать его труп заклинаниями — что тогда?

— Сам был бы виноват, — торжествующе сказал Нили. — Потому что не надо со всякой швалью связываться.

Что да, то да.

— Мы с Личинкой изучали новую позу, — продолжал между тем Нили, как будто новая поза могла послужить оправданием его отлучки. — Очень продвинутый тантрический секс.

— И как же называется эта поза? — поинтересовался я.

Сосредоточенно нахмурившись, Нили с трудом выдал фразу на тайском. Иамен захохотал. Я к нему спустя секунду присоединился.

— Чего вы ржете? Ну, чего?

Иамен перестал смеяться, хотя в глазах его все еще бегали шальные искорки.

— В приблизительном переводе, название вашей позы звучит как «Лисица, наебывающая глупого баклана».

— И что это значит?

— Это значит, — сказал я, — проверь кошелек.

Кошелька, естественно, и след простыл.

— А я думал, чего так дешево, всего пятьдесят баксов за ночь… — обиженно протянул Нили.

Я не выдержал и снова расхохотался.

Ингвульф прибыл на следующий вечер. Прибытие его было отмечено ревом девятисоткубового мотоциклетного мотора. Мой капорежиме не признавал автомобилей.

«Сузуки‑SX» вспахал песок перед ступеньками крыльца, и Ингвульф бодро спешился. Содрав с рыжей башки шлем, он взбежал по ступенькам и заключил меня в медвежьи объятия. Косточки мои хрустнули.

Ингвульфа и Нили можно было бы принять за братьев‑близнецов, если бы первый не был рыжим. Не самая обычная для свартальва окраска. Пока Ингвульф жадно насыщался заказанной по такому случаю пиццей, я задумчиво за ним наблюдал. Странную, на самом‑то деле, я подобрал себе команду. Консильере мой пидор, заместитель — рыжий, не говоря уже обо мне, неизвестно под какой кучей шлака найденном. Не Совет Хранителей Свартальфхейма, а какая‑то банда выродков. Бедный мой дед, к чему неудачный внук ведет твое великое Подгорное Царство?

После ужина Нили мягко, но настойчиво вывел Иамена на прогулку по морскому бережку, а я приготовился выслушать московские новости. Ингвульф приехал всего на день, ибо дела московского офиса были таковы, что оставлять его без присмотра не представлялось возможным.

— Нефть пропадает во всех скважинах. Будто в Хель утекает, Гарм ее побери. Сейчас мы с этим… новым человечком Касьянова… думаем уже о нефтяных песках. На мировом рынке цены подскочили до полутора сотен за баррель, так что вроде должно окупиться.

— Ага, — рассеянно сказал я.

Эта часть бизнеса интересовала меня в последнюю очередь, тем более что в Ираке нефть пока никуда не делась. И тут уж можно было положиться на Амоса — он свой кус поимеет.

— А дома что?

— Дома.

Ингвульф нахмурился. Толстые брови сошлись на переносице, как две повздорившие гусеницы.

— Старик хворает.

— Подумаешь, он уже тысячу лет хворает.

Ингвульф поднял на меня черные глаза. Выражение его лица мне не понравилось.

— Мастер Ингве… Не хочу каркать, но как бы ни пришлось тебе в ближайшие месяцы принимать Нидавель‑Нирр.

Я присвистнул.

— Что, все так плохо?

Ингвульф кивнул. И это мне совсем не понравилось.

Официально Царем‑под‑Горой все еще считался мой дед. И правильно, потому что венец правителей Нидавеллира у меня разве что на ушах не вис. Хотя большей частью дел управлял уже несколько лет я и моя команда, и не так уж чтобы совсем паршиво управляли, однако принимать титул мне совсем не хотелось. Хотя бы потому, что придется безвылазно торчать под землей, а уж это в мои планы совсем не входило. Я встряхнулся.

— Что‑то ты, Вульфи, раскис. Бессмертные от старости не умирают. Старина Дьюрин еще попляшет на твоей помолвке.

Ингвульф некоторое время смотрел на меня, ничего не говоря. Потом, наконец, отверз уста и медленно, как бы неохотно произнес: